— Продолжайте.

— К сожалению, дальше мне не повезло. Человек этот зашел во второй подъезд, и я собирался выяснить, в какую квартиру, когда из подъезда вышел Устинов. Чтобы не столкнуться с ним, я задержался поодаль. Устинов прошел мимо, не обратив на меня внимания.

— А тот успел зайти в одну из квартир? — спросил Борис.

— Нет. Здесь-то я и промахнулся. Человек с ипподрома появился через пару минут после Устинова и пошел в противоположную сторону. Я решил обогнуть дом, рассчитывая присоединиться к нему на улице, но там его не нашел. Уже темнело, и он, видимо, затерялся в толпе. Короче, упустил.

— А в целом, Игорь Николаевич, что скажете?

— Мне кажется странным его визит в дом на Шоссейной.

— Но ведь Хохлова и Устинов интересуют нас совсем по другому делу!

Мазин потер пальцами лоб:

— Значит, я страдаю избытком воображения.

— Вы любитель загадок. Сформулируйте ясно и четко!

— Слушаюсь. Первое. Вероятный убийца оказался знакомым Зайцева, подозреваемого в хищении. Второе. Он же направляется в дом, где живут Хохлова и Устинов, то есть двое других, имевших возможность похитить деньги. Отправляется после встречи и разговора с Зайцевым. Случайно ли?

— Подумаем, — сказал Скворцов. — Вы, Борис Михайлович, как полагаете?

— Я уже ошибся один раз…

— Не увиливайте!

— Виноват. По-моему, Мазин совершает простительную психологическую ошибку. Он связан с обоими делами и, естественно, они немножко находят у него в голове друг на друга. Как можно понять из отдельных слов, услышанных Мазиным, разговор Зайцева и человека со стадиона (кстати, то, что он убийца, еще не доказано) касался скачек, возможно, каких-то махинаций на конюшне, но никак не убийства и не хищения денег. Зачем он заходил в дом на Шоссейной, я не знаю, но не вижу в этом ничего предосудительного, а тем более связывающего оба преступления.

— Ваш вывод?

— Не стоит запутывать и без того запутанные вещи. Дела нужно рассматривать отдельно.

— А по отдельности у вас есть что сказать?

Сосновский заколебался. После разговора с Юлей он надеялся, что напал на верную нить, но раскрывать ее, не проверив, опасался. Хотелось узнать побольше и тогда уж прийти к Игорю, похлопать его по плечу и сказать что-нибудь вроде: «Ну как, старик? Худеешь от натуги? А я, между прочим, могу кое-что подбросить. Зря вы с Дедом меня списали». И выложить все спокойненько. Но что сказать сейчас? Случайный разговор, неподтвержденный факт…

— По делу об убийстве мне ничего неизвестно, а вот насчет сейфа — стоит обратить внимание на Зайцева, но, повторяю, не связывая с убийством.

— Значит, и у вас Зайцев! Почему?

— Образ жизни наталкивает. Играет на скачках.

— Так. Немного. У меня тоже не густо.

Скворцов достал синий почтовый конверт и легонько бросил его на стол.

На конверте почерком человека, никогда не дружившего с пером, было написано: «В городской суд секретно».

Мазин вытащил из конверта листок бумаги в линейку, текст был коротким и без единого знака препинания:

«Начальнику что ищет деньги украденные в институте на набережной.

Может вам интересно будит знать что пятого числа когда деньги украли дочка Хохловой кассирши вышла часов в шесть из дому с тижолым чимоданом позвонила куда то с автомата возли дома и села в автобус № 10 что идет к вокзалу».

Подписи не было. Обратного адреса тоже. Проштамповано — «Главпочтамт».

— Интересно? — спросил Дед.