— Интересно? — спросил Дед.

— Любопытно, — ответил Мазин. — Из суда переслали?

— Из суда. А что вы находите любопытным?

— Кому-то хочется направить нас по ложному следу.

— Может, и не по ложному? — возразил Сосновский.

— В анонимки не верю.

— Стоп, пионеры! Глубже копайтё! Не петушитесь. Представьте такой вариант: вы оба правы! Не ясно? Сам факт мог быть. Могла она уехать с чемоданом. Однако кем использован факт и в каких целях? На первый взгляд, простым, бесхитростным, малограмотным человеком, который хочет нам помочь, не вмешиваясь сам в дело. Но странно. Почему этот писатель ждал так долго? Именно ждал. Помнил все в деталях— и тяжелый чемодан, и номер автобуса, и маршрут, а ждал два месяца?

— Думаете, что факт не выдуман? — спросил Мазин.

— Если писал человек незаинтересованный, зачем ему врать? А если заинтересованный, желающий нас запутать, то мыльный пузырь пускать бы не стал. Пузырь лопается легко, а ему нужно, чтобы след остался. Над этим письмом нам, ребята, подумать предстоит. Изучить его, так сказать. Вообще-то неплохо, что оно пришло. Случайный доброжелатель окажется — проверим его сведения, может, и есть в них смысл. Если же с умыслом написано, будем знать, что нервничает кто-то. Это тоже пригодится. А пока об авторе известно два факта: он знает Хохлову и ее дочку и бывает в районе их дома. Игорь Николаевич, займитесь письмом со всей вашей выдумкой.

— Начну с того, что выясню, уезжала ли дочка Хохловой из города.

— Почему уезжала? — спросил Борис.

— В письме сказано: «Села в автобус, что идет к вокзалу».

— Да, верно.

«Десятка», — думал Сосновский, — маршрут кольцевой. Он проходит и мимо рынка. А недалеко от рынка живет Зайцев. Зайцев знаком с дочкой Хохловой. Она бывала в институте. Что из того? Хохлова взяла деньги и отправила с дочкой к Зайцеву? Глупо. Однако если деньги взяла не Хохлова, то и в «тижолом чемодане» их быть не могло. Но все-таки есть в этой истории с письмом что-то такое, чего не чувствует Мазин».

— А теперь, — продолжал Скворцов. — Илья Васильевич доложит.

Все время помалкивающий Пустовойтов встал, подошел к столу и одернул синий китель. В руках у него была канцелярская папка с тесемками, завязанными бантиком*

— Прежде всего должен сообщить, что мы с Игорь Николаевичем осмотрели одежду убитого на стадионе человека и пришли к выводу, что одежда вся не местного производства. Отсюда я предположил, что и человек этот приезжий. Игорь Николаевич меня поддержал.

Капитан глянул на Мазина. Тот энергично кивнул.

— Мы решили проверить на вокзалах и в аэропорту. С этой целью был составлен словесный портрет и сделаны снимки.

— Мертвого? — спросил Боб.

— Так точно, убитого.

Снимков было несколько. Зная, что мертвое лицо всегда теряет что-то специфическое, капитан дал указание снять его и в профиль, и анфас, и в полупрофиль, одетого в пиджак и в плаще — так, чтобы сохранить максимальное число примет.

— Этими фотоснимками я и занялся. Как вы сами понимаете, одних поездов через наш город проходит в разных направлениях почти сто, поэтому надеялся я мало. Однако позволил себе сделать такое предположение…

Теперь он посмотрел на полковника.

— Не тяни резину, ради Христа! Правильное предположение сделал! Илья Васильевич решил, что человек этот приехал из Москвы.

— Совершенно верно. Из Москвы. Одежда у него вся импортная, новая. У нас в городе сразу такую не купишь, чтоб и плащ захватить в магазине, и костюм, и обувь.