Воспользовавшись тем, что отец Кайла отвлекся на препирательства с сыновьями по поводу того, кто будет поджигать полено, Ник отстала от общей массы, а потом и вовсе передумала выходить на улицу. Ей категорически требовалось побыть одной! Хотя бы несколько минут. Боясь быть застигнутой врасплох, она поднялась на второй этаж, полутемный, освещенный лишь светом с лестницы. В свою комнату заходить передумала — ее внимание привлекло панорамное, от потолка до пола, окно в конце коридора.

Подойдя к нему, Ник увидела, что выходит оно как раз туда, где собралось сейчас все дружное семейство Падрони, и уже весело плясали языки огня на здоровенном бревне. Сложив руки на груди, Ники задумчиво, даже рассеяно наблюдала эту картину. В голове всплывали воспоминания обо всех ее предыдущих Рождествах. Самые светлые были детские — когда еще была жива бабушка, а на Рождество всегда приезжал Этьен. Тогда она еще верила в чудеса.

Потом была череда грустных, совсем не-рождественских Рождеств в пансионе. Тогда она уже не верила в чудеса. И вообще — не верила ничему и никому, даже дяде. Который только обещал и почти никогда не приезжал и не забирал ее.

После пансиона Рождества были… не грустными. Они были… никакими. В студенчестве это были либо пьяные вечеринки, либо, чаще всего — она уезжала к Этьену, а Рождество с ним — это всегда увлекательно, интересно и… связано с его, а потом и с ее работой. Не сказать, чтобы ее это слишком уж огорчало, потому что то, чем занимался дядя, и чем мечтала заниматься она сама — это было безумно интересно, гораздо интереснее красных носков надо камином. Которого и не было у них отродясь, кстати. Единственная традиция, которую они с дядей соблюдали — это рождественские подарки. Но это походило скорее на ежегодное соревнование — кто кого больше удивит, подарив нечто совершенно инновационное и уникальное из мира технических новинок.

А сейчас… Ей показали идеальное Рождество. Большая дружная семья, которая весело и с отменным энтузиазмом отмечает праздник. И в этой семье, похоже, все совершенно искренне любят друг друга. И ей посчастливилось стать на время частью этой… сказки. Да, именно так. Для нее это больше всего походило на сказку. И все эти забавные, но ужасно милые и добрые люди. И самый милый из всех них, который просто с ума ее сводил своим присутствием рядом. Мега-талантливый, хладнокровный и расчетливый чемпион. Доводивший ее до чувственного обморока нежный и страстный любовник. А еще — примерный сын и любящий брат. И все это — один и тот же человек. Все это в нем удивительным образом гармонично уживалось. И Ник легко представляла себе Кайла в роли главы своей собственной такой же суматошной, но дружной и крепкой семьи.

Неожиданно на глаза навернулись слезы. Потому что себя она в этой картине не видела совершенно. Ее место там, с дядей, в Аргентине. На пыльных проселках, в итоговых протоколах и препирательствах с аргентинскими чиновниками. И потом… у нее все-таки есть Этьен. А он, несмотря ни на что, замечательный. Ник мизинцем убрала выступившие в уголке глаз слезы. Есть некто, еще более замечательный. Но, увы…

— А где Ники?

Кайл встревоженно обернулся.

— Черт! Я думал, ты захватил ее в пожизненное рабство и учишь обращению со спичками, па.

— Нет, я не видел ее последние минут десять.

— Наверное, она в доме осталась, — вмешался Тома.