— Что, опять здорово болит?

Борис Дмитриевич засмеялся:

— Научилась понимать. Болит. А операция… Не только трушу, но и ленюсь.

— Ну, ну! Сейчас пойдет демагогия. Позвони лучше Саше.

Борис Дмитриевич потер поясницу, потом почесал затылок, сделал много движений, выражающих и нерешительность и неуверенность, но все же пошел в другую комнату к телефону. Там он, придерживаясь руками за подлокотники, осторожно опустился в кресло. Зря он, конечно, сел в мягкое кресло, на жестком стуле ему было бы легче. Проворачивая диск телефона, он думал, как хорошо бы только кнопочки нажимать вместо этих сложных движений пальцем. Радикулит — все больно, от всего больно — хоть застынь.

— Алло! Александра Владимировича можно?.. Ты, Саша? Привет. Это я, Борис… Не поздно? Не спишь еще?.. Только приехал. Где гулял? Как же, и погулять надо… Почему не пришел? Да так что-то, лень было… Конечно, всегда оттягиваешь всякие неприятности… Ну-ну. Не надо уж так ругать лень. Ленивые люди более нравственны, они не суетятся, не хотят несбыточного или тяжело доступного, что не падает в руки само, не подсиживают никого, они порядочнее чаще, а стало быть, и счастливее чаще… Да какой же ты энергичный?.. Энергичные, конечно, опаснее, они все норовят вырвать из обычного течения что-то такое, что вокруг остальным не под силу… Ты не суетишься, а другие суетятся. Чуть пересуетился — глядишь, и подлость образовалась незаметно. Они вечно нынешним недовольны, потому и от счастья дальше… Конечно, шутки. Не буду же я в столь поздний час звонить, чтобы мы с тобой провещали друг другу какие-нибудь сверхчеловеческие мудрости… Точно, Сашенька. Пожалуй, пора пришла… Устал… Ага. Пора кончать, силы на исходе… Делать, конечно, и кончать с этим. Только вот как бы, Саш, чтоб поменьше времени тратить, а? Чтоб приехал — и сразу бы операция… Хорошо… Я все сделаю. Люда, возьми карандаш, пожалуйста. Записывай. Говори… Я знаю, но на всякий случай, для порядка… Хорошо, а ты дополнишь, если что забуду. Пиши, Люда. Анализы мочи и крови общие и на сахар, кардиограмму, грудную клетку. Еще что?.. Заключение терапевта? Будет… Да, группа крови и резус. Конечно. Это я забыл просто… Завтра все будет. Послезавтра? Уже?.. Хорошо. Часам к двум приду. Да?.. Договорились. До радостной встречи. Все дискуссии наши закончим у тебя в отделении.

3

С утра Борис Дмитриевич приехал к себе в больницу, обошел своих тяжелых, послеоперационных больных, — все более или менее в порядке — по-настоящему тяжелых и не было, не было за последние дни очень уж больших операций. Неясностей после ночи тоже на этот раз никаких. Пошел к старшей сестре, сказал, что завтра не придет — ложится в больницу, и они занялись различными бумажными необходимостями: что-то надо подписать, что-то списать, оформить чье-то заявление, утвердить, попросить, не возразить.

Пришла лаборантка, взяла у него кровь. Анализ мочи написал на бланке «с потолка» — был бы документ. Потом сделал рентген грудной клетки, кардиограмму…

В операциях он сегодня не участвовал. Когда хирурги пришли из операционной, он прошелся по отделению с Евгением Петровичем, который будет его замещать.

В основном все нормально. В столовой был порядок, еду раздавали быстро, чисто, больные долго не задерживались, очереди у раздаточной небольшие — работали буфетчицы шустро. Коридор, палаты убраны.

Борис Дмитриевич бросил несколько неопределенных, формальных указаний: соблюдать порядок, не болтать лишнего больным, не оставлять много посетителей на ночь, только у тяжелых… Он прошел по отделению, как Петр I по новым улицам своего города. В конце концов, три-четыре недели не срок, ничего не испортится, не развалится.