Она ничего не ответила. Теперь она держалась осторожнее, в любой момент ожидая от него подвоха.

Он подошел к ней так близко, что она смогла даже рассмотреть узор на его рубашке. Также она уловила легкий аромат сандалового дерева и цитрусового масла. Она не понаслышке знала о происхождении этого запаха.

Энн постепенно начала узнавать некоторые вещи, которые знать может только жена: как выглядят мускулы на его груди, какой ширины они на руках…

Он приподнял за подбородок ее голову, чтобы заглянуть ей в глаза. У него был красиво очерченный рот. Раньше она этого не замечала. Теперь же не могла глаз от него отвести.

Наконец он заговорил:

— Браво, Энн. Вы очень умны.

— Как думаете, Рой еще вернется?

— Сильно в этом сомневаюсь. А ведь вам еще ужин готовить… — Последнее он произнес с насмешливым сочувствием. Она знала, что он абсолютно уверен, будто эта задача окажется для нее непосильной.

Почти так оно и было. Но чувство гордости не позволило ей выказать свое смятение.

— А к ужину вы не ждете гостей?

Он сделал вид, будто задумался на секунду.

— Нет. Только Хью, Дикон и я.

— Дикону следует держать ухо востро всякий раз, когда он будет садиться за мой стол.

Глаза Айдена блеснули, и он от души рассмеялся.

— Думаю, он хорошо усвоил утренний урок.

Она молча кивнула в ответ. Когда он улыбался и вот так смотрел на нее — с восхищением и оттенком чего-то еще, чего именно, она пока толком не могла разобрать, — ей становилось трудно дышать, не то, что думать.

— Хорошего вам дня, жена, — сказал он и ушел к гостям. Когда он открыл переднюю дверь в альков, снаружи донеслись крики сыновей Фанга:

— …три… четыре! — Дверь за Айденом закрылась. Ей стало даже немного жаль Роя.

Она огляделась по сторонам в поисках Норвала. Им сегодня еще многое предстояло сделать, а слуга, как назло, куда-то исчез. Недовольно хмурясь, она пошла искать его на кухню. Но его и там не было.

Стоя посреди загаженной кухни, Энн поняла, что проиграла. Она бы тут и за неделю не управилась, что уж говорить об одном дне. А ведь помимо этого был еще большой зал, комнаты, стирка, свечи и этот дурацкий тростник.

Этого было достаточно, чтобы заставить ее захотеть вернуться в Лондон.

Но ведь именно этого он и добивался, не так ли?

Дверь на кухню приоткрылась.

— Прошу прощения, миледи, — раздался мягкий женский голос.

Энн обернулась. На пороге столпилась группа женщин с ведрами, тряпками и щетками в руках. Девушка откинула назад выбившуюся прядь.

— Чем могу помочь?

Вперед вышла румяная женщина. Глаза у нее были синими, как небо в ясный день, а волосы рыжими, как ржавчина. Она присела в реверансе.

— Миледи, мы не хотели вам мешать, но мы пришли поприветствовать вас в Кельвине. Меня зовут Бонни Моват. Я мать той толпы ребят, которых вы накормили сегодня утром.

Энн была удивлена, что столь миниатюрная женщина смогла произвести на свет таких здоровых, крепких сыновей. С горьким разочарованием она произнесла:

— Поприветствовать меня? То есть вы не возражаете против того, что я англичанка?

Миссис Моват добродушно рассмеялась.

— Мы все потеряли уже всякую надежду на то, что наш лэрд когда-нибудь женится. Ни один парень в округе, включая и моих оболтусов, не считает своим долгом встать на ноги, завести семью, потому что все как один подражают смелому и отважному лэрду Тайболду. О, не поймите меня неправильно! Он прекрасный человек, таких больше нет… но ему давно нужна жена. Вы оказали нам услугу.