Очередная Волга как будто бы ждала меня, и через каких-то 10 минут я поднимаюсь на мой этаж в гостинице.
Подхожу к двери и понимаю, что она открыта
* * *
В этом, впрочем, нет ничего удивительного, это ведь не частная квартира, а гостиница. Может быть, горничная внутри полы подметает и постельное бельё меняет. В общем, сей факт меня нисколько не настораживает, тем более на фоне недавних душевных терзаний.
Только заглянув внутрь, я обнаруживаю не хрупкую девушку в кокетливой униформе, а какого-то смурного мужика. Миролюбивое сознание всё ещё пытается подкинуть мне объяснение. К примеру, вдруг это сантехник зашёл в отсутствие постояльца трубы починить или электрик розетки проверяет.
Но упрямые факты подсказывают, что сантехник не станет копаться в шкафу, выбрасывать на пол содержимое тумбочек и создавать прочий беспорядок. Другими словами, меня прямо сейчас самым наглым образом обворовывают.
Дверь скрипит, и мужик оборачивается, позволяя мне разглядеть себя лучше. Низкорослый, тщедушный, в серой потёртой куртке и блатном кепарике. Мелкие глазки, плоский нос с раздутыми ноздрями, во рту, раскрытым от удивления, блестит золотой зуб.
— Попался, — говорю, — ты какого хрена тут делаешь?!
Я почти на две головы выше его и шире в плечах, и это видимое физическое превосходство играет со мной дурную шутку. Я этого типа не боюсь. Кажется, что я могу его поднять за шиворот и встряхнуть, как провинившегося щенка.
Вместо того чтобы испугаться, вор кидается ко мне. Блеснувшее лезвие ножа я замечаю в последний момент. Направляется оно прямо мне в бок, вероятно, в печень. Я не настолько хорошо знаю анатомию, чтобы с абсолютной точностью об этом судить.
Всё, что я успеваю сделать, это подставить на пути удара левую руку. В рукаве пиджака становится мокро и горячо.
Что было сил отбрасываю от себя нападающего. Он отлетает в сторону и спотыкается о журнальный столик, но нож из рук не выпускает.
Со странной чёткостью вижу его оружие — какая-то самодельная финка с наборной рукоятью. Судя по всему, вор умеет ей пользоваться.
Его замешательство даёт мне несколько секунд, но я трачу их совершенно бестолково.
Никаким единоборствам вроде бокса или какого-нибудь карате я не обучен. Мало того что все они не слишком полезны для ловкости пальцев, у меня ещё просто не было на это времени.
В прошлой жизни, проведённой в инвалидном кресле, я в принципе был лишён этой возможности.
А здесь до этого руки не доходили. Все проблемы, которые появлялись у меня после завершения периода подростковых драк на танцах, решались исключительно цивилизованным путём.
И сегодня, пожалуй, первый случай, когда я об этом пожалел.
Встав на ноги, вор снова кидается на меня. Мне приходит в голову дурацкий киношный штамп, что, раз я увидел его лицо, меня теперь непременно придётся убить.
То есть я стою возле входной двери — единственному в этом случае его пути к свободе, как-то выпадает из моего поля зрения.
На этот раз я не даю к себе приблизиться. Схватив висевший на стене у входа радиоприёмник проводного радио, я швыряю его в голову нападавшему.
Бросок оказывается удачный — вор не только теряет кепарик, но и хватается за физиономию, размазывая по лицу кровь из рассечённой брови.
Развивая успех, я бросаюсь вперёд, толкаю его плечом, он летит кувырком. Сказывается разница весовых категорий, а я едва не спотыкаюсь об него.
Даже лежащий преступник кажется мне крайне опасным. Чтобы не рисковать, я хватаю стул и опускаю его на голову своего противника. Он сразу теряет наступательный порыв и только поскуливает, суча ногами.
Отбросив ногой финку в сторону, я выдёргиваю из своих брюк тонкий кожаный ремень и стягиваю вору руки за спиной.
Только теперь я чувствую себя в относительной безопасности. |