— Что за задержанная? — удивился Белогорский. — Я сегодня не вызывал никого.

— Соседи к нам переправили, — подмигнул усатый следак Звонарёв. — Говорят, дружинники задержали, когда она так к иностранцам приставала. Кому-то в голову пришло покрутить её на предмет валюты, вот к нам и отправили.

— Валютная, — вздохнул Белогорский. — Всё ясно.

Потому и ждёт задержанная. Пошутить решили коллеги над молодым работником.

Белогорский при своей худобе, скромном росте и круглой, наивной физиономии был похож на школьника, надевшего отцовский мундир, а при общении с девушками забавно краснел.

Кто же, при таком раскладе, откажется от возможности поржать?

Представительницы древнейшей профессии, особенно та их часть, что общалась с иностранцами, отличались совершенно убойным для его психики сочетанием выдающейся внешности и исключительной наглости.

Так что в свой собственный кабинет Белогорский шёл как на голгофу.

Выражение «свой» было смелым обобщением. Кроме него в кабинете обитал Звонарев, который тут же занял своё место за столом у окна, и досиживающий последние месяцы до пенсии ветеран юстиции Ухов.

Иначе кто бы эту самую особу запустил в пустой прокурорский кабинет?

Оба сотрудника, кстати, с виду были ничем не заняты и дожидались Белогорского, чем только утвердили его в мрачных подозрениях.

Помещение заполнял запах духов — сладких, импортных и очень дорогих.

Белогорский шагнул внутрь и обомлел. Перед его столом на потёртом казённом стуле сидел ангел.

Невысокая блондинка с пышной причёской «бабетта», вошедшей в моду благодаря Бриджит Бардо, в вызывающем узком красном платье до середины бедра и красных босоножках.

Таких девушек Белогорский видел только в импортных фильмах про красивую жизнь. Представить себе, что они существуют в действительности, в природной, так сказать, среде обитания, прокурор никак не мог. Поэтому вид задержанной был для него словно удар грома.

— Ой, это мой, что ли? — произнёс ангел. — Его мы тут все дожидаемся? А нормального прокурора для меня не нашлось?

— Я вас чем-то не устраиваю? — Белогорский стоически сел на своё место под перекрёстными взглядами коллег.

Щёки его были пунцовыми.

— Ну с виду ты не прокурор, а какой-то… прокурёнок, — веселилась девушка. — Нет, прокурорыш.

Со стороны окна донёсся восторженный стон. Белогорский понял, что прозвище «прокурорыш» ему теперь обеспечено.

Злость к развлекающимся коллегам помогла ему взять себя в руки.

Белогорский уткнулся носом в лежащую на столе папку и воспрянул духом.

Раз на задержанную существует какое-никакое дело, следовательно, девушка здесь не впервые, что давало надежду ее прижать.

А прижать блондинку Белогорскому очень хотелось. От одной этой мысли он испытывал невероятное, причём совсем не профессиональное, возбуждение.

— Алла Вячеславовна Мазейкина, — прочитал прокурор. — Где работаете?

— Учусь, — высокомерно бросила девушка.

— Где?

— На инязе.

— А по моим данным, вас отчислили.

— Восстанавливаюсь, — она широко распахнула наглые глаза с невероятно длинными ресницами. — Болела, теперь выздоровела, дальше учиться буду.

— А на какие средства существуете?

— Родители помогают.

— Тракторист и доярка в совхозе «Красный луч» Рязанской области? — уточнил Белогорский.