Гевин  водит  большим  пальцем  по  моей  щеке,  а  затем  касается  им  нижней  губы  и

наклоняется ближе.

— И я говорю не только о твоем внешнем виде, — произносит он тихо с ухмылкой.

— То, что ты чертовски сексуальная и сводишь меня с  ума  — это не все. Ты страстная, заботливая и верная... Такая чертовски верная. Не могу не задуматься о том, каково быть

достойным твоей верности. Рядом с тобой я испытываю потребность быть лучше, и впервые

в жизни я это чувствую.

Не знаю, сколько времени сижу так с открытым ртом, но затем понимаю, что Гевин

затих и ждет моего ответа.

— Я... вау... я не...

Чертовски умно, Нелл.

— Черт побери, — смеется он. — Я только что лишил Пенелопу Прескотт речи? Не

думал, что ты способна молчать, — прищуриваюсь и сердито смотрю на него. — Вот так,

— бормочет Гевин, наклоняется и нежно целует меня в губы. — Назови меня безумцем, но

я  предпочту  твою  дерзость  молчанию.  Должен  признать,  что  она  чертовски  меня

возбуждает.

— Как ты это делаешь? — спрашиваю в раздражении.

— Ты о чем?

— Как ты превращаешься из нежного мужчины, чувств к которому я боюсь, в кого-то

зацикленного на сексе? Это бесит! — я фыркаю, немного вырываюсь из его хватки, чтобы

скрестить руки на груди.

Улыбка Гевина становится пошлой.

— Легко, — он пожимает плечами. — Ты себя видела? Если когда-нибудь настанет

день, когда я не буду ходить со стояком из-за тебя, скорее всего я буду уже мертв.

Не могу ничего поделать, это настолько возмутительно, что я запрокидываю голову

назад и смеюсь на всю округу.

— Пенелопа, — его голос снова становится серьезным, что мгновенно останавливает

мой смех. Когда поднимаю взгляд на Гевина, то вижу столько эмоций в его взгляде, что не

могу распознать ни одну из них.

— Если так ты почувствуешь себя лучше, я чертовски в ужасе от того, что чувствую

к тебе. И худшая часть в том, я не знаю, что с этим делать.

— И я тоже, — пожимаю плечами, неуверенно улыбаясь. — Думаю, что лучшим будет

просто не торопить события и действовать шаг за шагом.

Как только я договариваю, чувствую порыв холодного ветра вокруг нас, в результате

чего моя кожа покрывается мурашками. К этому я не могу привыкнуть, живя в пустыне: дни могут быть невыносимо жаркими, но как только солнце опускается, наступает холод.

— Или сюда, — предлагает Гевин, снимая меня с бортика и беря за руку. — Холодает, надо идти.

Пока Гевин ведет нас к машине, меня внезапно накрывает чувство потери, как будто

то, что мы только разделили, исчезнет, как только вернемся в город. Мне нужно провести

больше времени с этой версией Гевина, прежде чем вернемся в наши реальные жизни и

потеряем то, что обрели сейчас. Когда доходим до машины, Гевин выпускает мою руку и

тянется в карман за ключами. Осматриваясь вокруг, понимаю, что мы в уединении, не то

чтобы это имело значения для того, что я сейчас чувствую. А делаю именно это, позволяю

своим чувствовать взять верх. Перестаю думать и просто чувствую.

Гевин пристально смотрит мне в глаза, когда я делаю шаг назад.

— Пенелопа?

Я не говорю ни слова, когда лезу руками под юбку и цепляю трусики, стягивая их по

ногам, пока они не падают лужицей у них.

— Что ты делаешь? — спрашивает Гевин, внезапно охрипшим голосом.

Подходя к машине, кладу руки на капот и говорю:

— Трахни меня, Гевин.