участие в процессе проб.

– Отлично! – раздается голос, и я мгновенно узнаю режиссера всех шоу La Magie. –

Поскольку это кастинг повторный, обойдемся без хореографии.

Стоп... что? Повторный? Мой желудок начинает бунтовать, где и без того нервные

бабочки поднимают еще большую суету. Я пробегаю глазами по рядам пустых кресел, пока

не  останавливаюсь  на  красивом  лице  Гевина.  Он  уверенно  улыбается  мне,  и  внезапно  я

ощущаю умиротворение. Он верит, что я могу это сделать. Родители верят, что я могу это

сделать. Да я сама верю, что смогу это сделать. У меня был миллион кастингов,  я знаю

номер  наизусть.  Мне  не  нужна  эта  дурацкая  хореография.  Когда  режиссер  выкрикивает

название спектакля, сердце усиленно бьется от волнения. Это мой любимый, тот, который

отлично продемонстрирует гимнастические навыки.

–  Четные  номера,  –  обращается  режиссер.  –  Вначале  вы  поработаете  на  полу.

Нечетные покажут воздушную акробатику.

Да! Мне требуется невероятное количество усилий, чтобы от радости не взмахнуть

кулаком  в  воздух.  Я  всех,  черт  возьми,  порву!  Не  успеваю  я  опомниться,  как  мы

оказываемся на местах, и начинается медленная мелодичная музыка. Я начинаю двигаться, покачиваясь в такт и завершая каждый элемент с совершенством, словно была рождена для

этого. Не помню, когда в последний раз так уверенно танцевала на пробах. Под контролем

каждый поворот, каждым кувырок. Музыка сменяется на быстрый, тяжелый темп, и мое

тело ведет меня к длинной шелковой драпировке, свисающей с потолка.

Обхватываю  без  раздумий  шелк  правой  ногой  и  руками,  подтягиваюсь  на  ткани

мягкими, плавными движениями. Я без проблем выполняю каждый элемент, потому что

хореография  у  меня  в  крови.  Драпировка  словно  продолжение  моего  тела,  пока  я

переворачиваюсь и вращаюсь на ней в воздухе.  Дотягиваюсь до второго полотна, чтобы

зависнуть по центру в десяти метрах над полом. Я чувствую, как мои мышцы растягиваются

и поют от восторга, когда я сменяю одно положение другим.

Время кульминации, и я точно знаю, что будет дальше. И я нисколько не сомневаюсь, что смогу это сделать. Обернув шелк вокруг талии, напрягаю спину и зависаю параллельно

сцене. Удары барабанов усиливаются, разнося звуки по театру.

Вот оно.

Ослабив хватку на драпировке, я начинаю кружиться, падая все ниже, ниже и ниже, пока  не  оказываюсь  всего  в  трех  метрах  от  пола.  Сжимаю  ткань,  и  мгновение  ока

прекращаю вращаться, вытягиваю левую ногу, ловлю вторую драпировку и наматываю её

на  лодыжку.  Раздается  завершающая  барабанная  дробь,  и  я  с  идеальной  точностью

достигаю конечной позиции. И вот так всё заканчивается.

Я сделала это.

Я, мать вашу, сделала это!

Я возвращаюсь в закулисье в полном оцепенении, а следующая группа направляется

на сцену. В этот момент две сильные руки обхватывают меня за талию, как в обруч из стали, и поднимают над полом. Я удивленно вскрикиваю, когда Гевин резко меня разворачивает.

– Ты была охренеть как великолепна! – объявляет он, ставя меня на ноги, но все ещё

крепко держа и прижимая к груди. – Это было невероятно!

Его глубокие, темные глаза полны восторга и сверкают, глядя на меня, и я понимаю, что не влюблюсь сейчас в Гевина Сента.