Не отрывая глаз от карт, Харли переворачивает фишку в противоположную сторону, а  затем  поднимает  ставку,  превращая  ее  в  сто  тысяч.  Я  едва  сдерживаю  себя,  чтобы  не

покачать головой в ответ на его тупой блеф. Ясно как божий день, что у него ни хрена нет, но он пытается использовать туза на столе.

Я могу вывести его из игры прямо сейчас, вызвав его на бой, что я и делаю. Ради этого

повышаю ставки до двухсот тысяч. Такер вышел – умный ход, но Харли? Он повышает, пока его пальцы нервно крутят фишку.

Я делаю паузу и обдумываю свой следующий шаг. Поднимать? Если я это сделаю, он, без сомнения, перебьет мою ставку, попытаясь меня запугать. Если уравняю, то возьму банк

и продолжу двигаться вперед,  уничтожая Харли до полного разгрома.

Но  что  это  мне  дает?  Очередную  сумму  на  банковском  счете  и  знание  того,  что  я

лучший игрок в мире? Так это мне уже известно. Докажу ли я, что женщина не способна

повлиять на мои решения, чем отличаюсь от своего отца?

Слова Грэма и Скотта звенят у меня в голове. Сейчас я ничем не лучше своего отца.

Тут нет ничего забавного и  захватывающего. Я ощущаю себя пустым человеком, который

тянется к тому, что у него уже есть.

Вот только сейчас у меня нет одного. Того, что заменило трепет от карт в руке, что

разбудило меня, что сделало меня таким чертовски живым, но я как настоящий идиот не

понял этого сразу.

Мне следует стремиться только к Пенелопе, только на ней я должен сосредоточить

свое внимания, а я что делаю? Я восседаю за столом с кучей мужиков, с которыми у меня

когда-то было общее мировоззрение, но сейчас не объединяет абсолютно ничего.

Бог мой.

Впервые  в  жизни  я  выдаю  себя.  Харли,  возможно,  считает,  что  я  сомневаюсь

поддерживать ли его ставку, хотя на самом деле я осознал насколько я тупой и, возможно, чуть не упустил своё будущее из-за бесполезной игры.

Я потираю лоб и пытаюсь успокоить бешеное биение сердца, которое ведет войну в

груди. Это все неправильно, мне здесь не место... больше нет. Глядя на Харли, принимаю

его ставку.

Его глаза вылазят из орбит, когда я киваю на его карты, чтобы он их перевернул. Он

откладывает  свою  фишку,  которую  теребил  на  протяжении  всей  игры,  и  одной  картой

открывает другие, демонстрируя пару шестерок. Вот же кретин.

Зрители уже знают, что я выиграл, видя наши карты на своих мониторах. Но мне не

нужна победа, я хочу выйти из игры и показать всем раз и навсегда, что она мне не нужна.

Я изменился. Мое царствование в мире покера подошло концу сегодня вечером. Кивнув, я

бросаю карты лицевой стороной вниз в ложном поражении. Я не хотел, чтобы он видел, что

мои карты были лучше его.

– Ты сделал это, – говорю я, опрокинув свой виски. Затем поднимаюсь с места и

бросаю фишку дилеру. – Я вышел, джентльмены. У меня еще одна встреча.

– Куда ты собрался? Мы еще не закончили, – выплевывает Харли, явно не радуясь

моему уходу.

– Ты только что победил, почему бы тебе не отпраздновать, пока маленькая жилка в

твоей голове не лопнула? – спрашиваю я, застегивая пиджак.

– У тебя еще остались бабки.

– Ага, я в курсе. Но в отличие от тебя, покер больше не моя жизнь. Мне нечего здесь

доказывать.

Я  знаю,  что  охрана  позаботится  о  моих  деньгах,  поэтому  спокойно  иду  на  выход, чтобы  поймать  такси.