должен  был  видеть,  как  быстро  я  испортил  его  попытку  соблазнить  ни  в  чем  не

подозревающую официантку.

Скотт хихикает, пока отпивает свое пиво.

— Это круто, мужик. Ты в курсе, что карма та еще сука, да?

Скотт  Тернер  работает  в  Национальной  бойцовской  лиге,  имеет  склонность

встречаться с неправильными для него женщинами, а еще он мой хороший друг уже много

лет.  С  того  момента  как  в  «Парагоне»  проходит  много  главных  боев,  Скотт  часто  здесь

присутствует, пиная балду со мной и Грэхемом.

— И вообще какого хрена, — говорит Грэхем. — Мудак заслужил это. Если бы ты

был в комнате управления и видел, как он использовал свою власть, то сделал бы то же

самое.

Поколебавшись, Скотт говорит:

— Да, ты прав. Что ты делал с этой девчонкой, Гевин?

Дожевывая  кусок  пиццы,  я  проглатываю,  прежде  чем  отвечаю,  пытаюсь  дать  себе

побольше времени. Честно сказать, у меня не было права обучать ее, я даже не ее начальник, на что и указал Грэхем, но когда по камерам я увидел, как она поставила Рамоса на место, мне захотелось узнать ее получше, я должен был воспользоваться шансом поговорить с ней

более близко. Поэтому я придумал фарс с обучением и провернул в то время, когда знал, что комната не будет занята. Только я забыл, что Грэхем — гребаный сплетники и любит

совать свой нос в мои дела, когда выпадает шанс.

—  У  нее  сексуальные  ноги,  —  отвечаю  я  тихо.  —  Кроме  того  она  зажигалочка.

Поэтому становится понятно, что она будет хорошим трахом.

Неодобрительно смотря на меня, Скотт, являясь нашей полицией нравов, говорит:

—  Гевин,  ты  собираешься  остепениться?  Ты  не  чувствуешь  пустоты  внутри?  Как

будто пропускаешь что-то важное в своей жизни?

Я смотрю на него взглядом, слово говоря: «пошел бы ты нахер».

— Ты уже должен был узнать меня, Скотт. Я не лажу с эмоциями. Они не для меня.

— Вместо его сердца — второй член, который отдает приказы. У нашего мальчика

нулевые способности чувствовать что-то к другому человеку, — предполагает Грэхем. —

Он как я, холостяк, который ищет киску, которая желает, чтобы ее взбодрили.

—  Как  ты?  —  спрашиваю  я  Грэхема,  не  соглашаясь  с  его  философией  о  кисках, которые  хотят  взбодриться  —  с  этим  справится  вибратор  и  батарейки  Energizer.  Нет,  я

трахаю ее до бесчувствия.

Сердито смотря на меня, Грэхем спрашивает:

— Что это значит?

— Хочешь поговорить о конкретном персональном шеф-поваре по имени Пейдж?

—  Ох,  я  хочу,  —  поддерживает  меня  Скотт,  выглядя  счастливым  от  возможности

иметь что-то против самодовольного Грэхема.

Он  мой  друг,  но  я  не  лгу,  говоря,  что  он  претенциозный  мудак  со  способностью

заставить  тебя  чувствовать  себя  неполноценным  в  считанные  секунды,  только  одним

взмахом своей «Американ Экспресс». Хреново для него, что мы со Скоттом единственные

люди, которых не пугает его статус.