он полный придурок, а потому что не могу оторвать взгляда от экрана. Я должен следить за

игроками,  просматривать  их  действия  и  искать  мошенников,  но  не  делаю  этого.  Ни  на

секунду. Совсем нет.

Вместо  этого  я  слежу  за  Пенелопой,  за  каждым  ее  шагом,  или  точнее  сказать,  за

каждым  действием  Ника.  Да,  придурок  окучивает  ее  весь  вечер,  отчего  мне  хочется

сорваться с места и оторвать ему руки. Посмотрел бы я, как он будет наливать напитки.

Мне тошнотворно смотреть за ними. Не из-за их предполагаемой химии, а потому что

они прикладывают слишком много усилий. Каждый раз, когда Пенелопа подходит к бару, Ник хватает ее, прижимает к груди, утыкается лицом в ее шею. Придурок даже щупал ее

сиськи.

Да... щупал ее чертовы сиськи!

Как я узнал, что они прикладывают слишком много усилий?

Во-первых,  каждый  раз,  когда  Ник  касается  Пенелопы,  она  украдкой  смотрит  в

камеру, как будто пытается убедиться, что я вижу.

Во-вторых, их лапанье одностороннее — все первые шаги исходят от Ника.

В-третьих,  он  прикасается  к  ней  так,  будто  это  неправильно,  но  ему  нужно  что-то

доказать,  и  именно  это  делает  очевидной  их незаинтересованность друг  в  друге.  Между

ними нет химии, ничего общего с тем, что есть между нами.

Я  зарабатываю  на  жизнь  «чтением»  людей  миллионы  долларов.  То,  что  вижу  на

экране, не имеет ничего общего с увлечением мужчины и женщины друг в друге. Больше

похоже на фарс. Я не глуп, могу легко понять, что происходит. Они пытаются вывести меня

на ревность, пробраться в мою голову и позволить мне думать, что между ними что-то есть.

Мой единственный вопрос: какого хрена у них получается?

С  момента,  как  начал  наблюдать  за  ними,  не  могу  перестать.  Я  не  могу  отвести

взгляда, не могу перестать сжимать бокал с виски в руке, что кажется, он может разлететься

на осколки.

Умом понимаю, что все происходящее фарс, но по какой-то долбаной причине не могу

погасить в себе ярость.

— Выглядишь слегка напряженным, — говорит Скотт, хватая меня за плечо. — Черт, мужик, так и есть. Что происходит?

—  Вот!  —  выпаливаю,  указывая  на  экран,  впервые  демонстрируя  свои  истинные

эмоции друзьям. Взяв себя в руки и поправив пиджак, пытаюсь успокоить бурю в себе. —

Твои сотрудники ведут себя неуместно, — отвечаю, проявляя профессионализм.

Грэхем  смотрит  на  экран,  узнавание  появляется  на  его  лице,  прежде  чем  он

запрокидывает голову назад и хохочет.

— Мужик, эта брюнетка все еще держит твой член на поводке? Я думал, все уже в

прошлом.

— Так и есть, — отвечаю, но не убеждаю никого, даже себя.

Скотт пододвигает стул ближе ко мне и усаживается позади меня.

— Похоже, тебе это не нравится. Хочешь поговорить об этом?

Можно ли сказать, что Скотт самый чувствительный среди нас?

— Не о чем говорить, — отвечаю, отказываясь продолжать тему.

— Херня, — встревает Грэхем, раскачиваясь на пятках и сверкая ухмылкой.