В этот вечер Сара показалась ему неузнаваемой.

До этого вечера Нэш видел ее шесть раз, и каждый раз ей удавалось его удивить. Каждый раз она оказывалась не такой, как он ожидал. В этот вечер она была полна сдержанного возбуждения. Она вся светилась от радости. Глаза у нее разгорелись, щеки разрумянились, губы алели без всякой помады. Все ее лицо казалось открытым и дружелюбным.

Нэш невольно следил за ней исподтишка, изучал ее. Как она движется. Как плавно жестикулирует руками в разговоре. Он не мог оторвать глаз от тонких очертаний ее скул и подбородка. Он поражался игре света на ее лице. Поражался ее утонченной хрупкости.

“Я спас ей жизнь”, — подумал Нэш, но не с гордостью и высокомерием, а скорее с благоговейным трепетом.

Они дружно ели. Они разговаривали. Они разговаривали и ели, и в какой-то момент Мириам оставила их вдвоем, а сама пошла обслуживать зашедшего в магазин покупателя.

Они заговорили о наступающей зиме. Оказалось, что оба они любят зиму. Снег. Он когда-нибудь катался на лыжах? Нет? А на коньках? Как это чудесно.

Они поговорили о Чикаго. “Башня Сирса” . “Большой Джон” . “Большой Стэн” . Неужели она ни разу не была ни в одном из этих небоскребов? Она, наверное, шутит.

— Вы считаете Чикаго мировым центром свинобоен? — спросил Нэш.

— Нет, я считаю его “широкоплечим городом” . Нэш сказал, что обожает ездить по ночам в надземном метро. Саре ни разу не довелось побывать в метро. Нэш не мог в это поверить.

— Ни разу?

— Ни разу.

Потом они заговорили о кино. Нэш уже знал, что она любит мюзиклы. Он собирался сказать ей, что тоже их любит, но в конце концов обнаружил, что не может солгать.

— Я их терпеть не могу, — признался он, сам себе удивляясь. — Если не считать “Ужасов Рокки” . Я смотрел его раз двадцать.

— А я ни разу не видела.

— Ни разу?

— Ни разу.

— Значит, юность пропала зря. Сара улыбнулась. Нэш улыбнулся в ответ.

— Пора закрывать, — донесся до них с другого конца магазина голос Мириам.

Словно очнувшись от сна, Нэш огляделся кругом. Сколько же времени прошло? Он не поверил своим глазам, когда увидел часы на стене. 21.10.

Сара ахнула, вскочила на ноги и начала лихорадочно собирать чашки и салфетки. Нэш принялся ей помогать, и совместными усилиями они в две минуты очистили прилавок.

— Давайте я подвезу вас до дому, — предложил Нэш, выбрасывая мусор в корзину и глядя на нее через плечо.

Он медленно распрямился, его сердце билось с болезненной силой. Вот так он чувствовал себя, когда был еще мальчишкой, при неожиданной встрече с девочкой, в которую был влюблен.

— До дому? — переспросила Сара, словно не понимая, о чем идет речь. Внезапно она помрачнела: — Нет-нет, не нужно. Но все равно спасибо за предложение.

— Вы уверены? Она кивнула:

— Не нужно меня подвозить, я доберусь сама. У Нэша возникло такое чувство, будто он с упоением катался на “американских горках” и вдруг его повозка сорвалась с рельсов. На краткий миг он забыл очень важную вещь: Сара Айви была замужем. “Ты его любишь?” — вертелся вопрос на языке. Он вспомнил те ночи, когда караулил ее в засаде, сидел в своей машине, глядя на окно ее спальни, следил, как в нем гаснет свет.

Надо остановить это безумие, причем немедленно. Все, это конец. В последний раз он свалял дурака. Это все равно что последняя сигарета. Последний глоток спиртного. Последний взгляд на те места, которые оставляешь навсегда. Все, он завязал.