«А вот и пресловутые полицаи! Быстренько мужички подсуетились – и трёх недель, как наших отсюда выбили, не прошло»… – только и подумал я.

    – Zeigen Sie mir Ihre Papiere! – Люк, повторил свою команду.

    – Конечно, конечно! Минуточку, пан официр! – заторопился «обрезоносец» и полез за пазуху. Я немедленно взвёл затвор и вскинул автомат к плечу.

    – Нихт непакоицца, пан официр! – видно было, что полицай не очень уверен, что я не выстрелю.

    Кончиками пальцев он вытащил из кармана какую-то бумажку и с опаской протянул её Люку. Тот развернул её, и мельком просмотрев, одобрительно сказал"Gut!».

    Полицаи сразу повеселели. «Ну да, у нас же горжетки фельджандармов, а от этих парней и природные немцы, бывалочи, страдали, не то, что какие-то полицаи из унтерменшей» – подумал я и демонстративно повесил автомат на плечо. Правда, так, что я, не напрягаясь, мог из него очередью скосить всех сидящих в телеге.

    – Што дзядзька Астап, дапамагаеш новай улады? – окликнул мужика, подавшего нам молоко, один из сидящих в телеге – средних лет хмырь с лицом, покрытым оспинами.

    – Помогаю.

    – А з бальшавиков никога не бачыв? – продолжил общение полицай.

    – Та никага, уцякли усе… – видно было, что «дядька Остап» не сильно жалует вопрошавшего.

    «Пора нам покидать этот праздник жизни, а то ещё проколемся. Или у Зельца нервы не выдержат» – я, заметил, как побелели костяшки руки, в которой сержант сжимал «наган».

    – Luke komm! Los geht's – позвал я Саню. Сделав ручкой полицаям, я сел на мотоцикл, а Саня ударил по кикстартеру.

    Когда деревня осталась метрах в ста за спиной, Саня остановил мотоцикл и сказал, обращаясь к Дымову:

    – Сержант, ты револьвер-то спрячь.

    – Сволочи! Предатели! Почему вы их… Бац! – оглушительная пощёчина прервала его.

    – Оттого, что у нас – другое задание. А если тебе нервы не позволяют, то давай, слезай! И топай обратно в лагерь.

    – Но, ведь они… Да… – похоже, что Зельц сам не знает что же там «они»…

    – Кстати, Антон. Ты ничего странного у этого крестьянина не заметил? – обратился Люк ко мне.

    – Что-то такое было, но я не могу сформулировать.

    – Бинты окровавленные у него на заборе, вот что!

    – Точно! Думаешь, окруженцев дед прячет?

    – Скорее всего…

    – Получается, мы деда отмазали от полицаев?

    – Выходит, что так.

    – Надо будет этого Остапа проверить на обратной дороге.

    – Не загадывай.

    – Товарищ старший лейтенант, – обратился ко мне Дымов, – это что же, мы так и будем от всякой сволочи прятаться?

    – Слушай сюда, сержант – опередил меня Люк, – ты думаешь, когда мы там… «за речкой», в засаде лёжа, видели, как ду… басмачи пленным глотки резали, нам легко было? Ну, постреляли бы мы их, но главари ушли бы! Это война, сержант, и не всегда она простая и честная! Дымов от такого напора сник, но потом взял себя в руки:

    – Слушаюсь, товарищ лейтенант госбезопасности!

    – Вот и отлично… – устало проговорил Люк.