– Ой, Сашка, хто ета? – младший дернул за рукав старшего.

    – Не бойтесь, я свой, советский, – я постарался успокоить малышей.

    – Кали советский, тады бумагу пакажь! – грозно сказал Сашка, загораживая собой мелкого. Я большим пальцем показал на свои знаки различия.

    – Ух, ты! – сказал старший, и тут же спросил: – А вы ад немца хаваетесь? После чего приблизился ко мне шагов на пять.

    – Не то, чтобы прячемся, но опасаемся. Как, у вас немцы в деревне есть? – и я рукой показал на видневшуюся километрах в полутора деревушку.

    – Не, у нас няма. В Косачах есть трошки, а у нас – тольки старасту уцтвярдзили.

    – А как ваша вёска (припомнил я характерное слово) называется? И что за староста у вас?

    – Та Воуковщына называется. А дядька Пилип – ён добрый. Ён раней милицыянерам працавау, а зараз – старостой. – Ответил Сашка.

    – Дядька командир, а вы тут трапку бальшую не бачили? – вступил в разговор младший. – А то нас дядька послал её прынести, а мы ходим, ходим…

    – Цыть, ты казяука, не бачишь, я с товарищем командиром размауляю!

    – Так, ребята, давайте сюда. Посидим, поговорим. – И я приглашающе махнул рукой.

    Пока ребята поднимались к «моему» танку, я успел помахать Бухгалтеру, и показать ему, чтобы он подошёл ко мне.

    Когда ребята сели рядом со мной, я нашарил в кармане штанов пакетик с продуктовым НЗ и, открыв его, не вынимая из кармана, набрал полную горсть «вкусняшки». Надо сказать, что я предпочитаю в качестве «экстренной подпитки» таскать смесь сухофруктов и орехов. Протянув руку с лакомством детям, я предложил:

    – Угощайтесь.

    Ребята подумали пару мгновений, а затем сложили ладошки «горсточкой», и я щедро отсыпал каждому орехово-фруктовой смеси. Младший сначала задумчиво разглядывал незнакомую субстанцию в руках, а потом высыпал всё в подол рубахи и, выбрав из кучки кусок сушёного ананаса, отправил его в рот. На лице его появилась умильная улыбка, и он торопливо запихнул в рот примерно полгорсти невиданного угощения.

    – Шашка, вку… шно вельми, – не переставая жевать, сказал он.

    Старший не заставил себя долго упрашивать, и тоже принялся за угощение. В этот момент к нам и подошёл Трошин.

    – Здорово хлопцы! – поприветствовал он ребятишек, а мне кивнул головой: «Кто такие, мол?»

    – Вот, боец Трошин, ребята местные, до брезента охочие. Их дядька Филипп прислал. – Коротко обрисовал я ситуацию. – А дядька Филипп – большой человек, староста. Пацаны, продолжая увлечённо жевать, согласно закивали головами.

    – А как бой здесь был вы, ребята, видели? – спросил Бухгалтер.

    – Угум… Я бачиу. – Откликнулся старший. – А Михася мамка в погреб загнала, ён малой ишо.

    – Ну, и что же ты видел? – это уже я.

    – Тому скора три тыдни як. Германы па той дарозе, – и он махнул рукой в сторону шоссе, – пёрли. А наши танки аккурат ад вёски нашей паехали. Тольки германы хитрые были, яны у лесе гарматы понаставили. Почти усих папалили. Дядька Пилип сюды ходил, кулямёт прынёс – я бачыу як ён яго у дровы заховал.