Бертран поднял голову.

Дверь в туалетную комнату отворилась, и показался улыбающийся господин Мюллер. Господи, он выглядел умиротворенным!

— Бертран, — тоном, не допускающим пререканий, сказал господин Мюллер. — Надо открыть окно.

Бертран не смог бы объяснить, почему он повиновался, но когда окно было открыто, и в купе ворвался ветер, вызванный движением поезда, господин Мюллер позвал его в туалетную комнату. Метис неподвижно лежал на полу и на лице его стыл испуг.

— Возьми его за ноги! — приказал господин Мюллер, впервые обращаясь к Бертрану на «ты», и Бертран, не рассуждая, повиновался ему. Тело метиса было теплым и вялым, возможно, торговец был еще жив. Торговец или шпион? Ответа на этот вопрос не было.

Вдвоем они подтащили метиса к окну. Дальше все сделал господин Мюллер. С ловкостью, которой было трудно ожидать от человека его возраста, Мюллер сунул голову торговца в распахнутое окно, умело и быстро толкнул тело, и в купе никого не осталось, кроме него и Бертрана.

Мюллер расширенными глазами посмотрел на своего спутника, и Бертрану передалось возбуждение, которое испытывал его пожилой наперсник. Господину Мюллеру нравилось убивать!

— Все объяснения потом, — услышал Бертран тихий вкрадчивый шепот. — Поймите, мой дорогой мальчик, со шпионами только так и надо поступать. Сегодня ты пожалеешь их, а завтра не пожалеют тебя.

Господин Мюллер брезгливо поднял корзинку с товарами и хотел выбросить ее в окно, но передумал и, только оставив на столике пиво, он швырнул корзинку вслед за ее несчастным хозяином.

— До баварского этому пиву, конечно, далеко, — благодушно сказал он, умело открывая одну бутылку и протягивая ее Бертрану. — Но жажду оно все-таки утоляет.

Бертран умоляюще и бессмысленно посмотрел на спутника и бросился в туалет. Некоторое время его рвало. Хотелось немедленно бежать, соседство с человеком, который так хладнокровно выбросил с поезда торговца, сделав при этом его, Бертрана Гюльзенхирна, сообщником. Но бежать было невозможно, страшный господин Мюллер что-то мурлыкал за дверью, а Бертран находился в его власти — без денег, без документов, которые Мюллер держал у себя, без знания языков и обычаев чужой страны Бертран чувствовал себя беспомощным младенцем. Он пришел в себя, умылся, посидел немного на унитазе, разглядывая бедное убранство ванной комнаты. Выходить не хотелось. Но и отсиживаться в туалетной комнате было просто глупо.

Поколебавшись немного, Бертран потянул ручку двери.

Господин Мюллер пил пиво.

— Что же это вы, милый Бертран? — спросил он, глядя на молодого спутника бесцветными глазами. — Нервы, нервы. Понимаю. Но ведь это просто шпион, не заслуживающий иной участи. А о полиции не беспокойтесь, мы выбросили его в реку, а она кишит аллигаторами. Будьте мужчиной, Бертран! Хладнокровие и отвага — вот чего вам пока не хватает. Надо привыкать. Ваш дядя — сильный человек, Бертран, а вы должны стать достойными вашего дяди.

Жестом он предложил Бертрану сесть.

— Боже мой, на кого вы похожи! — всплеснул он руками. — Бертран, вы испачкали рубашку!

— Вы же знаете, что у меня нет другой, — пробормотал Гюльзенхирн.

Господин Мюллер принялся возиться в своем чемодане.

Рубашка, которую он протянул своему спутнику, была украшена кружевами.