— Почему ты так это воспринимаешь? — я все же гнула свою линию.

— Даже если отбросить все твои прежние попытки противостоять мне, и пусть даже наивно поверить, будто ты одумалась, кое-что все-таки не вписывается. Извини за откровенность, но этот твой…поцелуй выглядел так, будто ты какое-то преступление, а заодно кощунство и святотатство, совершаешь. Да и как быстро ты скрылась с места этого преступления…

Я почувствовала, что на щеках выступает предательский румянец.

— А ты не допускаешь мысли, что я просто была очень смущена? Я не ожидала, что ты в кабинете не один. Для такой благовоспитанной девушки как я и то неприемлемо, что самой поцеловать мужчину. И уж тем более — поцеловать на глазах у других.

Такое впечатление, что наша беседа Эрдана забавляла все больше и больше:

— Если мне не изменяет память, прошлый раз, когда ты именно первой сама меня поцеловала, закончился воровством моей магии и спешным твоим побегом с помощью телепортации. И неужели ты думаешь, что я поверю, будто и в этот раз нет никакого подвоха?

— Но, как видишь, я же ничего у тебя не украла и даже не сбежала. Стою здесь перед тобой преспокойно. И, честно говоря, не понимаю твоих претензий, — я даже нашла в себе силы мило улыбнуться. — В конце концов, Эрдан, зачем обязательно нужно меня подозревать во всяких интригах за твоей спиной? Поверь, ничего я не замышляю. Давай, пожалуйста, не будем омрачать этот вечер столь неприятными беседами.

Эрдан усмехнулся. Смотрел на меня так, будто прекрасно догадывался о моих истинных мыслях. Но пока все же принял правила игры, произнес:

— Что ж, давай попробуем. Весьма любопытно, что из этого получится.

Хоть и сказал это нейтральным тоном, но мне чудился весьма откровенный подтекст: Эрдан точно не отстанет. Он намерен докопаться до правды. Но и я не намерена сдаваться.

Вот и посмотрим, кто кого.

Эрдан

Сказать, что был заинтригован, значит, не сказать ничего. И, что уж скрывать, мелькала мысль, что Эвелин просто перестала изображать неприступную недотрогу и осознала свою тягу к нему. Причем, желательно, чтобы тяга эта была не меньше, чем его собственная.

Но все эти радужные ожидания разлетелись в пыль в первые же минуты. Эвелин так старалась быть спокойной и не показывать истинных эмоций, что сразу было ясно — притворяется. И причина этого притворства уж точно не внезапное осознание собственных чувств.

И Эрдан даже не знал, на кого злится больше. На нее, все еще пытающуюся плести какие-то интриги. Или на себя самого, пусть на миг, но возомнившего, что Эвелин могла одуматься. Вопреки логике, ее притворство куда больше задевало именно его самолюбие, чем чувство ответственности за будущее империи. А ведь думать надо было именно о том, что от Эвелин, быть может, зависит возвращение Ирата! А вовсе не о том, что никак не получается даже не то, что склонить ее на свою сторону, но даже банально разгадать ее намерения!

Эвелин оставалась загадкой… И хотелось верить, что разгадает ее раньше, чем сойдет с ума от порождаемых ею смеси притяжения и одновременно злости.

Но, как и она свои эмоции худо-бедно старалась не показать, так и он предпочел привычную маску невозмутимости. Что бы Эвелин ни замышляла, уж по части владения собой она ему уж точно уступает. Хотя, справедливости ради, с владением собой и у него в последнее время проблемы…

Аппетита не было, так что ужинать не собирался. Эвелин тоже отказалась. Эрдан наполнил два бокала вином, один передал ей. Она хоть и взяла, но на миг в ее глазах промелькнуло откровенное подозрение, будто всерьез опасалась, что он намерен ее опоить и этим воспользоваться.