— Кажется, я знаю, что там, — пробормотала Фрида. — Это тайник. Создан той же магией, что и мой портал, через который…

Она вовремя замолчала, мысленно назвав себя бестолочью. Кларе точно не стоит знать, что Вероника неоднократно покидала АВиК для тренировок вместе со стаей. Покидала с разрешения сестрицы-ректора.

— Тут действует родовая магия, — продолжила она деловито. — Открыть портал… в смысле тайник способен только кровный родственник создателя.

— Тогда открывай, — велела Клара.

Она так сильно нервничала, что не сообразила, с какого перепуга из уст племянницы дважды прозвучало опасное слово «портал».

Фрида смело шагнула к стене и постучала кулаком по указанному кирпичу. За спиной часто дышала тётка, но это ни капли не тревожило. Бабка не привела бы их в ловушку. Зато они выяснят, что в тайнике хранит Вероника. А какой еще кровный родственник мог его тут организовать, ежели не блондиночка?

Сейчас откроется окошко и… и…

Фрида присвистнула от изумления. Ибо открылось не окошко, а целая дверь.

— Да тут настоящее логово, — протянула она под стон Клары.

— Ты думаешь, это… это… Вероника? Ох…

Она замолчала, ибо племянница щелчком пальцев зажгла в тайном убежище летающие огоньки, и взору представили фотографии на стене. Фотографии, пронзенные кинжалами. С одной смотрела Фрида. С другой ее мать — Агата Ларина, в недолгом замужестве Кощеева, а с третьей Ромочка с Виталиной.

— Нет, разумеется, это не Вероника, — прошипела Фрида, заходя внутрь.

Следовало осмотреться. На первый взгляд комната, как комната. Прямоугольная, с каменным полом. Только стены выглядят совсем древними, в отличие от всех остальных в здании. Из мебели только столик в углу, на котором стоят флаконы с разноцветными зельями и лежат кипы листов.

— Я не понимаю, зачем Веронике тебе вредить, — пробормотала Клара. Она предпочла остаться снаружи. Логово племянницы ее пугало больше, чем призрак матери. — Вероника не такая. Она… немного вздорная. Но не злая.

— Да-да, конечно, просто цветочек, а не ведьма, — бросила Фрида сердито, глядя на фотографию матери — юной девицы, безответно влюбившейся в неподходящего парня и по глупости его околдовавшей.

И, правда, совсем юная. Почти ребёнок.

— Фрида! Скорее! — раздался вдруг крик.

— Что? — она нервно обернулась, а сердце сделало сальто.

Обе родственницы: и призрачная бабка, и тётка махали руками, призывая покинуть логово. И не зря. Дверь медленно, но верно закрывалась. Сработали некие защитные чары, распознавшие, что внутрь вошла вовсе не Вероника.

— Проклятье! — Фрида схватила кипу листов со стола и кинулась к выходу. Про зелья пришлось забыть. Слишком опасно бежать со склянками, наполненными непонятно чем.

Она успела. На свое счастье. Выскочила в коридор прежде, чем дверь закрылась и слилась со стеной. Выскочила и громко выругалась, проклиная и сестричку, и бабку, чуть не заведшую в ловушку. Последняя, к слову, не потрудилась задержаться и изобразить извинение. Мигом растворилась в воздухе.

— Что там? Это обряды контрольников, да?

Сама Фрида не могла прочесть исписанные незнакомыми значками листы, которые забрала из логова сестрички. Отдала их Марку. И теперь ждала ответа. А он молчал, вчитывался и вчитывался в записи.

— Марк! — не выдержала Фрида и ударила ладонью по столу.

Они находились в ее кабинете.