Очевидно, в абордажных схватках с торговцами такой прием не раз проходил, будучи сам по себе неожиданным, но теперь перед пиратом был не просто ловкий боец. Выращенный империей разведчик, привыкший к оружию с младых ногтей, одним сильным толчком сместился вперед, одновременно подставляя лезвие с мономолекулярной заточкой так, чтобы противник сам ударился о него предплечьем.

Скорость движения пирата оказалась так высока, что он в одно мгновение оказался без оружия и без руки. Сильным толчком плеча разведчик отбросил от себя покалеченного пирата и, не давая ему опомниться, одним взмахом отрубил вторую руку. Не обращая внимания на вопль боли, разведчик пинком перевернул пирата на живот и, наступив ему ногой на поясницу, громко сказал:

— Вы сами этого захотели.

Пираты не поняли, что он имел в виду, но когда Андрей принялся хладнокровно расчленять еще живого пирата, дружно застонали. Кто-то из заложников, не выдержав этого зрелища, принялся блевать, падая на колени и совершенно не обращая внимания на сабли пиратов. Растерявшиеся пираты уже и сами забыли о пленных, с ужасом глядя на показательную жестокость «дракона».

Это было неправильно. Так не должно было быть. Но это было. Причем у них на глазах. Для пиратов вся эта операция была с самого начала чем-то непонятным. Вместо того чтобы торговаться и выпрашивать жизнь каждого заложника, эти люди приказывали сдаться, наплевав на жизнь людей. Такого в их долгой и кровавой жизни еще не было. Растерялись все. Даже отчаянные абордажники. Сорвиголовы, способные на самые отчаянные поступки.

Последним ударом снеся противнику голову, Андрей лихо провернул саблю в руке и, повернувшись к застывшим пиратам, спросил:

— Ну, кто еще хочет проверить, на что мы способны?

— Это и вправду звери, капитан. Я сдаюсь, — прохрипел задававший вопросы пират и, отбросив саблю, шагнул вперед, поднимая руки.

Толпу пиратов словно прорвало. По одному проходя мимо Андрея, они бросали оружие в одну кучу и, подняв руки, отправлялись под конвой «медведей».

— Трусливые крысы, — завопил Максвелл и, отшвырнув своего заложника, бросился на замершего словно статуя Влада.

— Наконец-то, — зарычал разведчик, принимая удар на сильную часть клинка.

К его удивлению, сабля пирата оказалась того же качества, что и его собственная. Сильным движением закрутив саблю противника против часовой стрелки, Влад отбросил его клинок и тут же нанес колющий удар в лицо. Удержав саблю, Максвелл прогнулся в пояснице, пропуская укол противника над собой. Но пират не учел того факта, что клинок с мономолекулярной заточкой способен резать любой материал даже без большого усилия со стороны наносящего удар.

Мгновенно развернув саблю режущей кромкой вниз, Влад расслабил руку и, уронив оружие на лицо пирату, рывком потянул на себя. Вскрикнув, пират упал на спину и выронил оружие. Влад наступил на упавшую саблю и мрачно посмотрел на пирата:

— Где еще один ребенок и женщина?

— Убиты. Я сам убил их, — прохрипел пират, прижимая ладони к лицу. — Верни теперь, если сможешь.

— Это правда? — спросил Влад проходящего мимо пирата, схватив его за плечо.

В ответ тот только угрюмо кивнул, вполне обоснованно опасаясь за собственную жизнь. Жестом отпустив его, Влад сильным толчком ноги отбросил саблю Максвелла и, подойдя к нему, тихо произнес:

— Ты посмел убить мою жену, сына и нерожденного ребенка. Сейчас, когда все отсюда уйдут, я сделаю так, что ты будешь умолять меня о смерти. Это не вернет их, но позволит мне быть уверенным, что больше ты никого не убьешь.

Его тихий, едва слышный голос заставил Максвелла забыть о резкой боли в рассеченном лице и сжаться в комок от ужаса. Этот странный человек был не просто опасен.