Вот и теперь Артист повернулся ко мне и сказал:

– Товарищ капитан!

– Ну? – отозвался я.

– Товарищ капитан, там…

– Ложись! – рявкнул Боцман, он же старший лейтенант Дмитрий Хохлов. Вот он‑то как раз пришел к нам из морской пехоты – потому и Боцман, хотя на самом деле боцманом никогда не был.

Ну, о таких вещах нас два раза просить не надо. Мы с Артистом одновременно плюхнулись в сухое овечье дерьмо, а сам Боцман блохой стебанул в сторону, дав на лету короткую очередь поверх глинобитного дувала. И еще с земли я увидел, как на дувале повис какой‑то борец за независимость доблестной Ичкерии, а из его рук на землю по эту сторону дувала вывалилась американская скорострельная «М‑16». Где они, подлюки, берут такие винтовки?

Я встал и отряхнул со своего добела выгоревшего хабэ остатки овечьей жизнедеятельности.

– Ну? – спросил я Артиста. – Что ты хотел мне сказать?

– Да это и хотел. Мне показалось, что там мелькнул кто‑то.

– Артист, твою мать! Какое счастье, что я не гвардии генерал‑полковник!

– Почему? – задал он идиотский вопрос.

– Да потому! Пока ты выговаривал бы мое звание, этот «дух» из всех нас мозги бы вышиб!

– Виноват, товарищ капитан.

– Отставить! – заорал я. – Пастух! Понял? Пастух. Повтори!

– Как‑то неудобно.

– Ничего неудобного! Фамилия у меня Пастухов. Дед был пастухом. И отец. И я сам после школы коров пас. И еще, может быть, придется.

Надо же, как в воду глядел!

– И как раз очень удобно, – продолжал я. – Потому что Пастух произносится в три раза быстрей, чем «товарищ капитан». На секунду как минимум. А за секунду знаешь, что может случиться?

– Все, – согласился Артист. – Больше не повторится… Пастух.

– Так‑то лучше, – одобрил я и обратился, наконец, к генералу: – Товарищ генерал‑майор, не будете ли вы любезны объяснить нам, что происходит?

Он уже пришел в себя и начал раздуваться от дерьма.

– Вы пойдете под трибунал! Вы не выполнили боевой приказ! Я возразил:

– Мы получили приказ уничтожить бандформирование, обнаруженное вашей службой в ущелье Ак‑Су. Там вон! – кивнул я за его спину, где за гребнем, далеко внизу, по дну ущелья протекал жидкий ручеек под названием Ак‑Су, который, как говорили, во время таяния снегов превращается в ревущий поток. Но время таяния уже прошло. – Мы это сделали. Два боевика убиты, остальные восемь обезоружены и связаны. Лежат там сейчас рядком.

– Вам был о приказано уничтожить бандитов, а не связывать их! Для этого вам был выделен БТР, миномет и гранатометы!

– Кроме десяти чеченских боевиков там оказались и восемь наших. Их захватили боевики, обезоружили и тоже связали. Мы не могли в этих условиях использовать миномет и гранаты.

– Какие наши?! – завизжал он. – Там нет никаких наших!

– Это по‑вашему, – сказал я. – А мы их своими глазами видели. Капитан медицинской службы и с ним еще семь человек. В нашей форме, только без знаков различия. И все без документов.

– Дурак ты, капитан! Это не наши, а их боевики, переодетые в нашу форму!

Я все еще старался разговаривать вежливо, хотя это становилось все труднее.

– Прошу прощения, генерал.