— Души праведных в руке Божией, и мучение не коснется их.

Появились еще солдаты, теперь конные. Они выкрикивали какие-то команды на греческом языке. Сначала я не расслышал, но потом один из них, ведя лошадь в поводу, приблизился к нам.

— Уходите, отправляйтесь по домам! — говорил он. — Убирайтесь из Иерусалима, таков приказ царя.

6

Тишина не была безмолвной. Ее наполняли плач, стоны, цокот и ржание лошадей, крики солдат, которые приказывали нам отправляться по домам.

На крышах портиков лежали мертвые тела, брошенные всеми. Я видел их. И тот убитый человек тоже лежал одинокий. Повсюду метались овцы, животные без единого изъяна, предназначенные для жертвоприношения. Люди пытались их поймать. И еще они гонялись за быками, ревевшими от страха, и этот рев был самым громким звуком.

Наконец мы поднялись с колен вслед за Иосифом и пошли за ним, все вместе. Клеопу трясло, но он все равно смеялся, только очень тихо, чтобы солдаты не услышали.

Тетя Саломея и тетя Есфирь вели мою маму под руки. Вдруг она стала оседать и слабо застонала. Иосиф рванулся ей на помощь, но ему помешали малыши, путающиеся под ногами. А я держал Маленькую Саломею.

— Мама, нам нужно уходить, — уговаривал я, держась поблизости. — Мама, просыпайся. Мы уходим.

Она старалась быть сильной. С помощью родственников она двигалась вперед. Дяде Алфею приходилось отвечать на вопросы Силы и Левия, они шепотом все спрашивали у него что-то, только я не мог расслышать, что именно. Моим братьям шел пятнадцатый год, и они наверняка воспринимали происходящее иначе, чем мы, младшие дети.

Все люди двигались по направлению к воротам.

Клеопа был единственным из нас, кто, как жена Лота, все оглядывался и оглядывался назад.

— Смотрите, — обращался он ко всем, кто мог слышать его. — Видите вон там священников? — Он указывал на верх дальней стены внутреннего двора. — Как они догадались убежать туда? Они что, знали, что на нас нападут солдаты?

И тогда мы тоже увидели над воротами скопление людей, которые могли наблюдать ужасные события с безопасного места. Я еле различал их. Мне показалось, что они были одеты в нарядные одежды и головные уборы, но я не уверен.

Что они думали, глядя на нас с высоты? И кто придет позаботиться о том мертвом человеке? Смоют ли его кровь с мраморных плит? Весь храм был осквернен кровью. Его придется очищать.

Но времени разглядывать священников у нас не было. И я хотел одного: поскорее уйти отсюда. Я еще не боялся. Я был удивлен. Страх придет позже.

Позади нас маршировали солдаты, выкрикивая приказания. Они отдавали их по-гречески, повторяя затем на арамейском языке.

Это были те же самые солдаты, что убивали паломников. Мы двигались так быстро, как только могли.

— В этом году Песах праздноваться не будет, — кричали они, — Праздник закончен, Песаха не будет! Песаха не будет. Все расходитесь по домам!

— Песаха не будет! — пробормотал себе под нос Клеопа и засмеялся. — Как будто это от них зависит, будет Песах или нет! До тех пор пока в мире жив хоть один еврей, когда наступит Песах, тогда и будет Песах!

— Тише, — попросил Иосиф. — Не смотри на них. Чего ты добиваешься? Чтобы они еще раз смешали кровь евреев и галилеян с кровью жертвенных животных? Не дразни их!

— Это кощунство, — воскликнул Алфей. — Нам нужно как можно скорее уходить из города.

— Но правильно ли будет покинуть Иерусалим в такое время? — спросил мой двоюродный брат Сила.

Дядя Алфей строго приказал ему молчать.

Дядя Симон, самый спокойный из всех, как всегда, ничего не говорил.