– Больше никаких интервью. Сделал, что вы хотели, высказался. Больше не буду. Вот так. Слышите?

– Я буду краток. Вам следует уехать и пожить с вашим племянником на военной базе.

– Почему?

– Некоторым бандитам не понравилось то, что вы сказали. Я думаю, они могут навестить вас.

– Головорезы, э? Ладно, чепуха это. Ну их на… В жизни не отступал, мой мальчик. А теперь слишком поздно.

Трубка замолчала. Монк вздохнул и опустил свою. Посмотрел на часы. Двадцать пять минут. Пора идти. Обратно и лабиринт чеченского, скрытого от глаз мира.

* * *

Спустя двое суток, 21 декабря, четыре группы убийц совершили четыре налёта.

Самая большая и лучше всех вооружённая группа совершила нападение на дачу Леонида Бернштейна. Там дежурила дюжина охранников, и четверо из них погибли в перестрелке. Двое черногвардейцев тоже были убиты. Входную дверь взорвали, и люди в чёрной полевой форме, с лицами, закрытыми такого же цвета масками, ворвались в дом.

Уцелевших охранников и обслуживающий персонал окружили и согнали в кухню. Начальника охраны сильно избили, но он продолжал утверждать, что его хозяин улетел в Париж два дня назад. Остальные сотрудники, стараясь перекричать плачущих и визжащих женщин, подтвердили его слова. Наконец люди в чёрном вернулись к машинам и, забрав убитых, уехали.

Второе нападение было произведено на жилой дом на Кутузовском проспекте. Чёрный «мерседес» проехал под аркой и остановился у шлагбаума. Один из омоновцев вышел из тёплой будки, чтобы проверить документы. Два человека, прятавшиеся за автомобилем с автоматами с глушителем, убили его выстрелом в шею чуть выше бронежилета. Второго охранника застрелили, прежде чем он успел выйти из будки.

В вестибюле первого этажа консьержа постигла та же участь. Четверо черногвардейцев, вбежавших с улицы, остались в вестибюле, а шестеро направились к лифту. На этот раз в коридоре никого не было.

Дверь в квартиру, несмотря на то что она была обита стальными листами, развалилась на части от двухсот граммов пластиковой взрывчатки, и шестёрка ворвалась внутрь. Ординарец в белой куртке, прежде чем его убили, ранил одного из черногвардейцев в плечо. Тщательный обыск квартиры показал, что в ней больше никого нет, и разочарованная группа удалилась.

На первом этаже они обменялись выстрелами с двумя омоновцами, появившимися из глубины здания, одного застрелили и потеряли одного из своих. Под огнём второго омоновца они выбрались в переулок и, сев в три ожидавших их джипа, уехали с пустыми руками.

В резиденции патриарха они действовали более тонко. Один человек постучал во входную дверь, в то время как шестеро других, скорчившись, прятались по обе стороны от него, чтобы их не было видно через «глазок».

Казак посмотрел в «глазок» и через домофон спросил, кто это. Человек у двери вынул подлинное милицейское удостоверение и произнёс: «Милиция».

Обманутый видом удостоверения, казак открыл дверь. В ту же минуту он был расстрелян, а его тело отнесли наверх.

План состоял в том, чтобы застрелить личного секретаря из оружия казака и убить патриарха тем же оружием, что и казака. Затем пистолет вложить в руку убитого секретаря, которого потом найдут лежащим позади стола.

Потом отца Максима заставят поклясться, что казак и патриарх застали секретаря роющимся в ящиках стола и в последующей перестрелке все трое погибли. Произойдёт большой скандал в среде духовенства, а милиция закроет дело.

Но убийцы обнаружили только толстого священника в засаленной рясе, который, стоя на верхней площадке лестницы, кричал: «Что выделаете?»

– Где Алексий? – с угрозой спросил один из людей в чёрном.

– Он уехал, – пролепетал священник. – Уехал в Загорск.

Обыск личных покоев показал, что там не было ни патриарха, ни двух монахинь.