Но что, если она все-таки ошибалась и клеветала на него в душе? В конце концов, он вышел из совсем другой среды и прожил совсем другую жизнь. И если сегодня, несмотря ни на что, мог к месту процитировать Цветаеву, это ведь тоже гово­рило о чем-то. Кто же он? Ну кто?.. Запуталась, запуталась она... Потерялась вконец...

А на стене, на тоненькой серебряной ниточке висел его, еще недавно столь важный и дорогой ей, загадочный голубой елочный шар, а рядом — при­колотая к обоям маленькая бриллиантовая брошь — ее инициал... Так кто же, кто же он?..

Эти мысли были с ней неотступно и днем, и ночью, и на следующее утро, когда она поехала в Центральную городскую публичную библиотеку. Надо было заказать и отобрать книги, необходимые для дипломной работы. Заказ приняли в десять утра с доставкой литературы через сорок минут. От нече­го делать она взяла с открытой полки подшивку городской «молодежки» и принялась просматривать разные статейки и заметки. Как вдруг на одной из полос ее внимание привлек заголовок «Только пули свистят по степи...». В модной теперь лихой и брос­кой манере на трех колонках рассказывалось о жес­токой кровавой стычке между членами двух уголов­ных группировок, между «левыми» и «правыми» — преступными кланами левого и правого берегов. По приводимым в статье рассказам очевидцев, враж­дующие бандиты «забили стрелку» в голой степи за городом на левом берегу. В результате жаркой пере­стрелки в числе убитых оказался один из первых «авторитетов» города из стана «правых», некто Левон Агамиров, по кличке Оракул.

Такое случалось в городе и крае все чаще и чаще, и подобные сводки с «театра преступных боевых действий» то и дело появлялись на страницах газет. Но почему-то именно эта публикация привлекла особенное ее внимание. Объяснить это было невоз­можно, но, повинуясь какому-то наитию, Наташа бросила взгляд на дату, какой была помечена газета. Она вышла двадцать четвертого декабря, через сутки после бандитского побоища в степи. И тут... Тут ее как будто кто-то ударил в сердце. Она не

стала дожидаться книг, как полоумная кинулась вниз по мраморным лестницам, наспех оделась, вы­летела из гардероба и бросилась к автобусу.

Через полчаса она уже бежала по главной клад­бищенской аллее, как будто какой-то сверхсильный магнит притягивал ее к себе. И даже у отцовской могилы она не сбавила шага. Еще полсотни шагов... Еще двадцать... И вот она замерла у той могилы, где тогда, за день до Нового года, играл оркестр и где<style name="10pt"> в </style>толпе провожавших усопшего мелькало столько уг­рюмо-печальных славянских и приметных кавказ­ских лиц.

И сегодня, в этот серый день января, холм был завален заснеженными венками, поверх которых ле­жали совсем еще свежие букеты роз и гвоздик. В изголовье виднелась присыпанная снегом, оберну­тая прозрачной пленкой большая фотография и таб­личка. Она наклонилась и смела снег — и на нее<style name="10pt"> в </style>упор взглянули огромные темные глаза мужчины- кавказца. Лицо, каждая черта которого воплощала надменную силу и безграничную жестокость. А на табличке после нескольких строк армянской вязи шла надпись по-русски:

<style name="31pt">АГАМИРОВ ЛЕВОН САРКИСОВИЧ </style>

<style name="31pt">Пал как мужчина смертью храбрых за наше дело</style>

А ниже и помельче, как обычно, две даты<style name="10pt"> и </style>стихи:

<style name="31pt">Спи, дружище, предсказание сбылось: </style>

<style name="31pt">Не увидишь больше склонов Арарата, </style>

<style name="31pt">Твой убийца мне — что в горле кость, </style>

<style name="31pt">Ждет его суровая расплата.