– Здравствуйте, Лев Николаевич! Подождите, пожалуйста, дайте присесть, – остановил Толстого Трепов. – Я так понял, вы говорите про Дзержинского?

Старик кивнул и опустился обратно в кресло. Трепов расстегнул ворот мундира, помассировал шею, с размаху плюхнулся на стул и удовлетворенно вытянул ноги.

– Удивительно, – прошептал он, закрыв глаза и массируя пальцами виски, – просто удивительно…

– Что, простите, Дмитрий Фёдорович? – удивился писатель.

– Поразительно, Лев Николаевич, – усмехнулся генерал, – как точно государь предсказал поведение этого Дзержинского… Впрочем, и Ваши действия он просчитал не менее успешно. А раз так, то будем и дальше действовать по его плану. Хотя, честно Вам скажу, сначала он мне показался какой-то несерьезной шуткой..

– Его Императорское Величество знал, что Дзержинский сбежит? – ошарашенно пробормотал Толстой.

– Государь сказал «скорее всего», после чего Вы обязательно изволите, как поручитель, отправиться за решетку. А раз это случилось, то Вам, уважаемый граф, предписано вызвать обидчика на дуэль.

– Но я не хочу стреляться с этим шляхтичем! – ещё более изумлённо произнёс Толстой. – Я не трус, но в данном случае считаю это абсолютно неуместным…

– Случай как раз тот, что надо, уважаемый Лев Николаевич, – парировал генерал, – и вызвать на дуэль – совсем не значит – стреляться. Вы ведь, как предположил государь, разошлись с Дзержинским в стратегии построения светлого будущего, правильно? Вы – сторонник воспитания людей нового духа на основе накопленного человечеством опыта, он – решительный сторонник слома старого мира без оглядки на «тысячелетнюю рухлядь» с последующим конструированием принципиально новой цивилизации. Я ничего не перепутал?

– Ну…, – запнулся писатель, – в общих чертах…

– А-а-а, – протянул Трепов, – так значит вы с вашей вспыльчивостью еще чего-то там наговорили?

– Да мы оба… наговорили, – вспоминая детали последних разговоров с революционером, совсем стушевался Толстой.

– Тем более, – руководитель лейб-жандармерии встал, поправил мундир и начал приводить его обратно в рабочее состояние. – Вызовите его на публичный поединок, сиречь диспут… И пригласите в секунданты меня и Его Величество. Дзержинский тоже будет волен пригласить двух любых секундантов. А я, данной мне властью, пообещаю, что никаких репрессий по отношению к ним не будет. Условия – каждый высказывает свою точку зрения и предлагает свой ответ на вопрос господина Чернышевского: «Что делать?». Пресса их публикует. Советы организуют голосование – всеобщее, равное, тайное. Условие – проигравший выполняет условия победителя.

– И император на это пойдет? – не веря своим ушам, спросил Толстой.

– Император на этом настаивает! – коротко и решительно бросил Трепов…

Глава 20

Честь дворянская

«Посмотрим –

Кто кого возьмёт!

И вот в стихах моих

Забила

В салонный, выхолощенный

Сброд

Мочой рязанская кобыла.

Не нравится?

Да, вы правы –

Привычка к Лориган

И к розам…

Но этот хлеб,

Что жрёте вы, –

Ведь мы его того-с…

Навозом…»

Крещенские морозы – особое время года, когда зима объявляет о незыблемости своих прав на эту землю и кажется, нет такой силы, которую она не может себе подчинить.