В просторной комнате на втором этаже воздух охлаждался посредством двух стоявших на полу медных чанов, наполненных кусками льда. Рассеянный свет проникал в помещение сквозь высокие окна, закрытые бумажными экранами. В простенках между окнами висели выцветшие рисунки на свитках, а у боковой стены стоял стеллаж с книгами, причем уголки многих из них истрепались от частого употребления.

Торговец редкостями, огромный мужчина, сидел за полированным столом из эбенового дерева. Откинувшись в кресле, он внимательнейшим образом разглядывал изящную вазу красного фарфора, которую держал обеими руками. Когда его помощник доложил о приходе судьи, Янь осторожно поставил вазу на стол и только потом быстро поднялся. Он низко поклонился, подвинул к столу второе кресло и проговорил рокочущим голосом:

— Ваша честь, несомненно, хочет взглянуть на этот прекрасный рисунок, о котором я говорил вчера вечером. Надеюсь, что он будет сочтен достойным лицезрения! Но сначала разрешите предложить вам чашку чая.

Судья Ди уселся в кресло и взял шелковый веер, который ему протянул помощник торговца.

— С благодарностью выпью чашку чая, господин Янь, — сказал он, обмахиваясь, — но рисунку придется подождать другого раза. Я заехал, чтобы получить от вас кое-какие сведения. Конфиденциально.

Торговец редкостями жестом показал своему помощнику, чтобы тот оставил их одних. Он сам разлил чай и снова уселся в кресло, выжидательно глядя на гостя.

— Передо мной стоит задача расследовать не более и не менее, как три убийства, господин Янь, — начал судья. — Про Дун Мая и госпожу Янтарь вы знаете. Вероятно, вы уже слышали, что сегодня утром Ся Гуана тоже нашли убитым.

— Ся Гуана? Нет, не слышал. По правде говоря, я только что вошел. А, теперь я вспоминаю это имя! Кто-то говорил мне, что человек, приторговывающий редкостями, которого зовут Ся Гуан, водит компанию со всякими подонками, и предостерегал меня, чтобы я не имел с ним никаких дел. Так значит, один из его дружков-бан-дитов прирезал его, да?

— Это убийство, по всей вероятности, связано с двумя другими преступлениями. Не скрою от вас, что я зашел в тупик. Мне бы очень помогло, если бы я побольше узнал о людях, так или иначе связанных с жертвами. Это могло бы, по крайней мере, навести меня на мысль, что стоит за этими ужасными преступлениями. — Судья сделал глоток чая и продолжал с улыбкой: — Я высокого мнения не только о вашем знании древностей, господин Янь, но и о вашем знании людей. Поэтому я и пришел к вам.

Янь поклонился.

— Я крайне польщен, ваша честь! Однако должен подчеркнуть, что, помимо своих клиентов, я мало кого вижу из жителей города, и местные слухи до меня почти не доходят. С тех пор как шесть лет назад умерла моя жена, а оба моих сына завели собственные дела на юге, я живу только своим делом и своими занятиями древностями. Понимаете, я веду практически отшельническую жизнь. Я обслуживаю себя сам, мои потребности очень просты, и я не хочу, чтобы в доме вертелись неуклюжие служанки, которые будут бить мои лучшие вазы. По вечерам никто не беспокоит меня, поскольку мой помощник приходит сюда только днем. Это образ жизни, о котором я всегда мечтал, ваша честь. Но из-за этого я почти не знаю, что происходит в городе.

— Люди, которые меня интересуют, — ваши клиенты, господин Янь. Что вы скажете, например, о докторе Бяне?

Янь допил свой чай и сложил руки.

— Доктор Бянь собирает нефрит. Это разумно; считается, что старинный нефрит обладает лечебными свойствами, поэтому врачи и аптекари проявляют к нему интерес. У доктора имеется небольшая, но весьма представительная коллекция. Он изучает свои нефриты, ему вовсе не интересна их коммерческая стоимость. В этом отношении он — прямая противоположность своему коллеге по торговле лекарствами, господину Гуан Миню.