– И даже бобровая струя во мне присутствует! – глянул директатор в сторону отдельно кучковавшихся бобров. – Слушайте дальше и потом не говорите, что вы не слышали! Отныне и навсегда я принимаю на себя новое имя – Великий Хорив! Наше княжество с сегодняшнего дня – не княжество, а хориват! И называется мой хориват – страна Хорор!

«Хрр, хрр, хрр…» – прокатилось по разношерстной толпе зубастиков.

– Мы посеем уныние, ужас и трепет перед нами во всех сопредельных государствах! И, наведя ужас, будем диктовать им свою волю! – взвизгнув, закончил свое программное воззвание Великий Хорь, а отныне – Великий Хорив.

После недолгой тишины, повисшей над поляной, сонмище хищных зубастиков услышало то, чему отказывались верить уши:

– А теперь, собратья мои, все вы, дорогие мне зубастики, хищные и нехищные! – торжественно возгласил Великий Хорив. – Я предлагаю вам немедленно и добровольно проголосовать за все, что я сейчас объявил!

«Голосовать? Что это? Как это?» – прокатилось по стиснутым мохнатым рядам.

– Голосуем! – протявкал Опус, стоящий прямо под отверстием хорьей норы.

И взмахнул лапой…

Парализующий газ со свистом и шипением вырвался из двенадцати раструбов, которые направили на толпу окружившие ее «ударники». Сотни крыс, хорьков и бобров беспорядочно валились друг на друга, теряя сознание. Лишь опоссумы, не входящие в «Ударную дюжину», изумленными изваяниями возвышались над штабелями ввергнутых в летаргию зубастиков. На них газ, производимый такими же опоссумами, конечно же, не подействовал.

Бойцы-ударники, побросав опустошенные газовые баллоны, принялись деловито сновать между лежащими вповалку хорьками, крысами и бобрами. Они торопились, но действовали четко и слаженно. Тела и мускулы поверженных соотечественников еще не отвердели, были теплыми и мягкими. Но это ненадолго: минута-другая, и парализующий газ довершит свое дело, и мышцы зубастиков, впавших в летаргию, окостенеют.

Пока этого не случилось, «ударники» поднимали вверх правые передние лапы бесчувственных крыс, хорьков и бобров, и именно в таком положении они и закостенели. Прыткий Опус еле успевал вести подсчет голосов «за» безоговорочное принятие всех объявленных Великим Хоривом нововведений.

– Единогласно, о Полнолунный! – радостно крикнул Опус и тоже поднял свою правую лапу вверх.

Вслед за ним вскинули свои лапы «ударники» и все прочие опоссумы, полуживые от страха.

Над поляной высился частокол – нет, скорее – лес поднятых вверх лап.

На следующее утро изрядно продрогшие, обессиленные и морально раздавленные зубастики очухивались, и первое, что они видели в лучах поднявшегося солнышка, так это свои собственные правые лапы, нелепо торчащие в небо. Крысы, хорьки и бобры отряхивались, отфыркивались и покорно разбредались по норам.

Отныне они жили в новом государстве – Стране Хорор, хориватом под властью странного и ужасного существа, прежде называвшего себя Великим Хорем, а теперь – Великим Хоривом.

И почли они это за благо. И благо это заключалось для них в том, что, в сущности, ничегошеньки в их жизни не изменилось – ни в лучшую, ни – самое главное! – в худшую сторону.

И зубастики продолжали радоваться жизни, как могли.

А жизнь в сопредельных островных государствах, как говорится, продолжала идти своим чередом.

Это ведь самое главное, верно? Ну, в том смысле, чтобы все шло и шло своим чередом…