– Она встала и поправила лиф платья, еще более соблазнительно обнажив свою белоснежную грудь.
– Не забудьте, завтра у вас урок, – напомнила ей Адриана.
– Да, конечно. – Елизавета чуть наклонилась и расцеловала Адриану в обе щеки, а затем растворилась во всеобщем веселье.
Было чуть за полночь, когда Адриана поднялась с постели и подошла к окну. Раздвинула шторы, приложила лоб и ладони к толстому стеклу и стала смотреть вниз, на огни Санкт-Петербурга.
В лунном свете город казался сказочным: сверкающий снег, стройные башни со шпилями, Нева – переливающаяся блеском дорога, по которой порхают, едва касаясь ее, снежные феи. Город – холодный, прекрасный, отстраненный. Последние десять лет он являлся ее домом.
Стекло было толстым, особого алхимического сплава, но, несмотря на это, оно настывало, и кожу покалывали крошечные иголочки русского мороза. Она скользнула своей человеческой рукой по оконному стеклу и остро ощутила холод, ее магическая рука была бесчувственна ко всему земному. Если Адриана простоит вот так у окна бесконечно долго, пока кровь не застынет, превратится ли она в ледяную скульптуру женщины, неподвластную времени, вечно смотрящую в окно, без единого движения, без единой мысли в голове. Ей хотелось такого ледяного забытья.
Сзади послышалось шуршание простыней, но она не обернулась даже тогда, когда раздался сонный голос Эркюля.
– Адриана, – позвал он.
– Спи, Эркюль.
– Я хотел бы, чтобы ты легла рядом.
– В мире есть многое, чего стоит желать, Эркюль.
Возникла многозначительная пауза, в течение которой шуршание простыней продолжилось. Ей не нужно было поворачивать голову, она могла легко представить его задумчивый взгляд, сломанный когда-то и оттого немного кривой нос и густые каштановые волосы. Адриана не хотела в тысячный раз видеть, как он пытается понять ее, определить, что он сделал не так, чем расстроил ее.
– Ты такая красивая там, у окна, – сказал он тихо, с искренним восхищением в голосе. – Ты самая красивая женщина из всех, которых мне доводилось встречать в жизни.
Адриана не находила смысла в этих словах. Зачем мужчины вообще их говорят?
– Спи, Эркюль, – как можно нежнее повторила она.
– Я не могу спать, когда ты не спишь. Я знаю, с тобой что-то произошло в небе. Что-то, о чем ты не хочешь рассказать.
– Просто не о чем рассказывать, Эркюль.
Она слышала, как он опустил ноги на пол и, не отрывая взгляда от города за окном, подняла руку.
– Пожалуйста, не подходи, – попросила она.
– Что я сделал не так? – спросил он. – За что ты сердишься на меня?
– Эркюль, ты здесь не причем.
– Я люблю тебя, и если что-то волнует тебя, это волнует и меня.
Она наконец повернулась к нему, оставив шторы полуотдернутыми, откинула с лица длинные черные волосы.
– Причина в Ирине? – продолжал он.
– Уж кто здесь совсем не причем, Эркюль, так это твоя жена.
– Я давно женился бы на тебе, Адриана. Сотни раз я делал…
– Эркюль, – тихо оборвала его Адриана, – я устала повторять: мои мысли занимаешь не ты, не твоя жена, не твои дети и даже не мое замужество, которое мне совершенно не нужно.
– В таком случае я тебя совершенно не понимаю.
– В таком случае, может быть, тебе лучше меня оставить.
– Раньше ты была счастлива со мной.
– Ты был мне нужен, по крайней мере, я так думала. – Ее голос стал еще тише и нежнее. – Мне нужен был друг, Эркюль, настоящий друг. У меня никого нет – только ты и Креси.
– Но это какая-то странная дружба. |