Комета Джо пустился в путь, и Дьяк за ним последовал.

IV

Дождь лил аж до рассвета. Брызги усеивали лицо и разукрашивали ресницы Кометы, пока он свисал с нижней стороны утеса, глядя на ворота Транспортной зоны. Он висел как ленивец, а Дьяк сидел в колыбельке его живота.

Между скал в краснеющем свете вперед тащились два грузовика с миназином. Очень скоро Чарона выйдет их пропустить.

Запрокидывая голову и разглядывая перевернутый мир, Джо мог видеть всю каменистую равнину, будто циркулем отчерченную двумя перегибами Бруклинского моста, до самых погрузочных платформ, где в красном дожде рассвета балансировали звездолеты.

Когда грузовики приблизились к зарослям чаппачапсов, которые в одном месте подступали к дороге, Джо увидел, как Чарона размеренным шагом идет к воротам. 3‑пес бежал впереди нее, гавкая через сетку на машины, пока они тормозили. Дьяволов котенок нервно заворочался. Чем он, пожалуй, особенно напоминал своего земного тезку, так это неприязнью к собакам.

Чарона потянула рычаг ворот, и прутья быстро поднялись.

Когда второй грузовик потащился вперед, Джо крикнул с утеса:

– Эй, Чарона! Придежжи их малеха!

Чарона подняла лысую голову и скорчила морщинистую физиономию, приглядываясь;

– Кто там?

3‑пес гавкнул.

– А вона кто! – крикнул Джо, затем отлип от камня и выгнулся в воздухе. Падая, они с Дьяком выполнили ловкий перекат. Затем Комета легко вскочил на ноги и встал перед Чароной.

– Ну и ну, – рассмеялась она, засовывая оба кулака в большой карман своего серебристого комбинезона, который блестел от дождя. – Ты прямо, как ловкий эльф. А где ты почти весь месяц прятался?

– На страже в Но‑Цикле, – ухмыляясь, ответил Джо. – Глянь на мне твой падарок.

– Рада, что ты по‑прежнему его носишь. Ну, входи, пора и ворота закрывать.

Комета нырнул под наполовину опущенные прутья.

– Слышь, Чарона, – сказал он, когда они вместе пошли по влажной дороге, – а Имперская звезда эта чо такое? И где ана? И как туда добрасся? – По молчаливому согласию они свернули с дороги и стали пробираться по грубой земле долины в тени металлического языка под названием Бруклинский мост.

– Это, дружок, великая звезда, которую твои прапрапрадедушки на Земле звали Альфой Возничего, или Капеллой. Она отсюда в семидесяти двух градусах по ступице галактики на гиперстатическом расстоянии в пятьдесят пять и девять десятых, и тебе – если цитировать древнюю поговорку – «отсюда туда не добраться».

– Почему?

Чарона рассмеялась. 3‑пес пробежал вперед и залаял на Дьяка, который тут же выгнул спину и начал было высказывать что‑то в ответ на своем котеночьем, но затем передумал и гоголем отошел в сторонку.

– Кто‑то мог бы вписаться на какой‑нибудь транспорт и с этого начать; но у тебя не получится. И это самое главное.

Комета Джо нахмурился.

– Эта ищо пачему? – Он махнул ребром ладони по сорнякам и сшиб головки. – Я свалю с этой планеты – и пряма сичас!

Чарона приподняла голую кожу на том месте, где раньше были ее брови.

– А ты, похоже, серьезно настроен. За четыреста лет ты первый из родившихся на этой планете, кто мне такое говорит. Возвращался бы ты, Комета Джо, к своему дядюшке и жил себе с миром в Родной Пещере.

– Жлуп, – выругался Комета Джо и пнул камушек. – Хачу паехать. Пачему мне не паехать?

– Симплекс, комплекс и мультиплекс, – произнесла Чарона.