– Это органический пластик, который вырастает в цветке злака мутантного штамма, который распускается только в условиях радиации, проникающей во тьму пещер из самого сердца Риса. На этой планете он используется только как уплотнитель сплава других пластиков, и все же единственное назначение Риса во Вселенском плане – обеспечивать миназином остальную галактику. Все мужчины и женщины на Рисе заняты на его производстве – возделывании или транспортировке. Вот и все, что он из себя представляет. Нигде во всем описании я ни разу не упомянула о грязи.

– Ну, када ево мешок рвесся или рассыпаесся, он вроде как... ну, не грязный, а неприятный.

– Пролитая вода или просыпанная пища тоже неприятные. Но по природе своей они не таковы.

– Проста с парядочными людьми кой о чем не талкуют. Так дя Клем грит, – Джо наконец нашел прибежище в своей выучке. – И раз ты гришь, жлуп самое важное из всего, значить, нада... ну, малеха ево уважать.

– Я ничего такого не сказала. Это ты сказал. И именно поэтому у тебя симплексный разум. Если ты пройдешь через вторые ворота и попросишь капитана одного из транспортов тебя подвезти – а тебя скорее всего подвезут, потому что там таких много, – ты попадешь в другой мир, где миназин значит всего‑навсего сорок кредиток за тонну и куда менее важен по сравнению со сквернием, шматенциями, хлопотопами и сикось‑накосем, каждый из которых стоит больше пятидесяти кредиток. И ты можешь кричать все эти названия где угодно, но ничего, кроме пустого шума, никто в этом не усмотрит.

– Я и не думаю нигде ничо кричать, – заверил ее Комета. – И из тваго базара пра «симплекс» мне ясна тока то, шо я знаа, как ся вести, даже есси куча народу пра эта не ведает. Может, я ищо не такой вежливый, как нада, но как ся вести, я знаа.

Чарона рассмеялся, и пес прибежал назад и потерся мордой о ее бедро.

– Возможно, я сумела бы объяснить это чисто в технологических терминах, но с прискорбием понимаю, что пока ты сам не увидишь, ты этого не поймешь. Поэтому остановись и посмотри наверх.

Помедлив у расколотого камня, они посмотрели наверх.

– Дырки видишь? – спросила Чарона.

В панелях мостового настила тут и там были точечки света.

– Похоже на случайные точки, верно?

Джо кивнул.

– Это симплексный взгляд. Теперь иди дальше и продолжай смотреть.

Глазея вверх, Комета размеренным шагом двинулся вперед.

Точки света погасли, зато тут и там появились другие, затем и эти погасли, но другие – или, возможно, первоначальные – появились.

– Надстройка балок над мостом перекрывает некоторые дырки и не дает тебе воспринимать все сразу. Но теперь встаешь на комплексную точку зрения, ибо сознаешь, что там есть больше, чем видится с любого отдельно взятого места. А теперь беги и не опускай головы.

Джо побежал по камням. Скорость мерцания возросла, и он вдруг понял, что дырки образуют узор – шестиконечные звезды, пересеченные диагоналями из семи дырок каждая. Только когда мерцание происходило так быстро, можно было воспринимать весь узор...

Споткнувшись, он плюхнулся на четвереньки.

– Видел узор?

– Уфф... ага, – Джо покачал головой. Его ладони под перчатками саднило, а одно колено было содрано.

– Это был мультиплексный взгляд.

3‑пес нагнулся и лизнул ему лицо.

За всем этим с трезубой развилины куста несколько укоризненно наблюдал Дьяк.

– Ты столкнулся с одной из главных проблем симплексного разума, пытающегося охватить мультиплексную точку зрения.

При этом запросто можно плюхнуться на четыре точки. Я действительно не знаю, сможешь ли ты совершить переход, хотя ты очень молод, а многим людям постарше приходилось отступать.