Вместе с тем увлечённость сына сей неоднозначной особой… Император даже для себя не мог решить, как к этому относиться, чего в этом больше, положительного или напротив, вредного.

- Давай прогуляемся, Саша. Никуда не спеша, спокойно. А во время прогулки ещё немного поговорим о той, кто смог даже того не желая, заставить тебя думать не только о той милой маленькой фрейлине.

- Да, отец… - согласился Александр, пряча глаза. – Но я не забыл Марию.

- Какую из?-  усмехнулся император, нарочно провоцируя своего отпрыска, ещё сильнее его смущая. Обе Марии, обе княжны. Только одна милая маленькая фрейлина, воздушное и благостное создание. Другая же способна внушать страх даже не боящимся самого страшного суда бомбистам, хотя и не внешностью своей, но делами и готовностью лично карать врагов империи. Думай, сынок, ты уже научился это делать. Хотя дела сердечные, с ними всегда сложнее.

Уж это русский император знал получше многих, уже сейчас имея пятерых бастардов, двое из которых были не просто совершеннолетними, но и начали собственный путь вверх на службе Российской империи. Он, как отец, пусть и не признавший их официально, не мог не следить за их судьбой и не помогать… осторожно, конечно. Старший успел пробиться в чиновники особых поручений в министерстве внутренних дел. Второй по старшинству и вовсе подавал особые надежды, окончив Морской корпус и приняв участие в научной экспедиции, она же кругосветное плавания длиною более чем в два года. Сейчас он был уже мичманом, и в течение года ожидалось производство в лейтенанты. Было за что, ведь служба продолжала опять же вдали от Балтики, на Дальнем Востоке, где требовалось узнать много нового как о возможном театре военных действий, так и касаемо вероятных противников. А маскировка под исключительно научную экспедицию – давний, привычный, но неизменно эффективный ход.

Бастарды, да… Император не обольщался иллюзиями относительно того, что его уже взрослые законные дети не знаю об интрижках отца на стороне. Знают, конечно, но так было всегда, со многими монархами. Даже в доме Романовых мало кто из монархов обошёлся без внебрачных детей. Начиная с Петра Великого так и вовсе никто.

- Я… Я хочу сам понять, разобраться в себе.

- Разбирайся, это нужно, - с ободряющими интонациями вымолвил император. – неспешно идя по аллее рядом с сыном, провожая взглядом опадающую листву. – Но не забывай, что Мещерская для тебя. со всеми возлагаемыми надеждами, слишком обычна, не имеет влияния.

- А Мария Станич?

Александр II, прежде чем ответить, одобрительно хмыкнул, подметив правильное поведение сына. Сперва следовало выслушать до конца, задать нужные вопросы, и только потом, если это будет необходимо, высказываться, соглашаясь либо противодействуя.

- Ты видел другую сестру Виктора Станича, Елену, разговаривал с ней и её супругом, - утверждение, не вопрос, поэтому сын лишь кивнул, подтверждая очевидное. – Она не перестала быть Станич, всего лишь сменив фамилию на двойную, Станич-Степлтон. И дети их станут не Степлтонами. Матрилинейный брак, если называть вещи своими словами.

- Влияние главы семьи, Виктора. Желание расширить род, сейчас там только он и его сёстры. И ни у кого пока нет детей.

- Не только, - остановившись, император, заложив руки за спину, устремил взгляд куда-то вдаль, смотря на весь мир вокруг и одновременно ни на что конкретное. – Елена Станич-Степлтон обычная женщина, которой повезло. В меру умная, красивая, умеющая нравиться и пользоваться этим. Двое остальных Станичей не такие. Твоя Мария, что из-за океана, она верна только брату и всегда будет ставить интересы его и  собственные – а они навряд ли разделимы – выше других. Не интересы Американской империи, не интересы своего будущего супруга, кем бы он ни был.