Оружие трогать не стал, я таким не пользуюсь, а продать его гораздо сложнее, чем мясо магического медведя. Левша объяснил.

— Что ты скулишь? — не скрывая презрения, спросил у вампира. — Ты же только что пятнадцать минут с упоением рассказывал, как правильно вырезать плоть у женщины, с поправкой на возраст, вес и болевой порог. Какую дозу эликсира вводить, чтобы она была в сознании. Какими инструментами лучше проверять болевую переносимость. У тебя же целая таблица есть зависимости децибелов крика от сопротивляемости. А я тебя всего лишь сожгу без всяких прелюдий.

— Ты не обязан этого делать, — залепетал старик. — Не бери грех на душу.

— Вечно вы путаете причину и следствие, — хмыкнул я. — Думаешь, мы уничтожаем всякую погань, потому что так велит Амбер? Наоборот. Я хочу, чтобы ты сдох. Курьеры всегда очищают мир, даже будучи еще простыми людьми. Просто Амбер признал нас и предложил силу.

— Я больше никогда… — Голос Измайлова дрожал и срывался. Разумеется, лжет. Просто начнет лучше прятаться, может, продержится еще год, а потом опять сорвется. — Клянусь, никогда…

— Да заткнись ты, — вздохнул я и подтянул к себе саквояж. — Знаешь, я иногда даже жалею, что не могу вести себя так же с такими, как ты. Будь я каким-нибудь поехавшим фанатиком-психопатом, как бы тогда было проще. Но нет, я не такая мразь. На твое счастье.

Бью вампира в плечо и давлю на поршень. Измайлов шипит от боли, пока прозрачная жидкость из шприца проникает в его тело.

— Ч-что… ч-что ты…

— Сам как думаешь, тварь? Спи давай, ты мне больше не нужен.

Препарат подействовал быстро. Все-таки ублюдок действительно знал свое дело. Через сорок шесть секунд Измайлов уснул, а еще через двадцать три его сердце перестало биться.

— Надеюсь, успел насладиться кошмарами, — сплюнул я, а затем дал смачную оплеуху трупу, сдобрив ее щедрой порцией чистого Потока. — Подъем, тварь. Хватит спать.

Через несколько мгновение тело мужчины дернулось раз, другой, а затем забилось в конвульсиях. Рот открылся, и раздался нечеловеческий вопль. Глаза навыкате, тварь задергалась, пытаясь добраться до меня и укусить. Но веревки держались, вязал я крепко.

— Выбралась наконец, показала свое истинное лицо, тварина, — оскалился я.

Душа не могла реинкарнировать, не могла отправиться в круговорот. Лучше бы она пожелала раствориться в Потоке, но нет. Осталась сидеть, дрожащая, мерзкая, запертая в мертвом теле.

Это существо и раньше можно было назвать человеком лишь с большой натяжкой, теперь же передо мной извивалась примитивная нежить. Новорожденный упырь. Не заразный, но все равно очень опасный. Дай твари волю — и она может веками кошмарить мелкие села и деревни, утаскивая беззащитных и пожирая их.

Спичка чиркнула о боковину, затем я поджег остальные и бросил весь коробок в ублюдка. Духовный вампир, ныне упыреныш, черная душа, ничего общего с человеком, кроме тела, которое тварь занимает не по праву.

— Гори! — прорычал я на высшей речи, начиная ритуал очищения. Так было нужно, иначе взбесившаяся душа может и дальше бродить по миру. — Пусть очищающее пламя испепелит твою душу и дарует ей вечный покой, пусть Поток смоет твои грехи. Пусть этот свет станет сигналом для всех, подобных тебе. Пусть они узрят и осознают.

Я выставил руки и выпустил чистую энергию Потока, раздувая пламя еще сильнее.

И тут произошло странное. Пламя сгораемой души стало настолько сильным, что прожгло брешь в скорлупе, внутри которой был запечатан этот мир. Всего на миг, даже по мерке Курьера.

* * *

Измайлов Константин Борисович, известный в узких кругах как Душегуб, славящийся нечеловеческой жестокостью, но крайней эффективностью, в последнее мгновение своей жизни увидел кошмарный сон.