И наконец, оставалась еще моя нескончаемая вражда с Амброзом. Я ходил как на иголках, каждый день ожидая его мести. Но проходили месяцы, а ничего не случалось. Скоро я пришел к выводу, что он выучил урок и решил держаться от меня на безопасном расстоянии.

Конечно же, я ошибался, жестоко и абсолютно. Амброз просто дожидался благоприятного случая. Ему удалось осуществить свою месть, меня поймали врасплох, и я вынужден был покинуть Университет.

Но это, как говорится, история для другого дня.

ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ВТОРАЯ

МУЗЫКА, КОТОРАЯ ВЕДЕТ

— Полагаю, на сегодня хватит, — сказал Квоут, сделав знак Хронисту отложить перо. — У нас теперь есть основа: фундамент, на котором строится вся история.

Квоут поднялся на ноги и пошевелил плечами, разминая спину.

— Завтра будет несколько моих любимых историй: путешествие ко двору Алверона, обучение боевому искусству у адем, Фелуриан… — Он взял чистую льняную салфетку и повернулся к Хронисту. — Тебе еще что-нибудь нужно перед сном?

Хронист покачал головой, уловив намек на вежливое выпроваживание.

— Нет, спасибо. Все и так хорошо.

Он собрал письменные принадлежности в плоский кожаный пенал и поднялся в свою комнату.

— Ты тоже иди, Баст, — сказал Квоут. — Я позабочусь об уборке. — Он махнул рукой, опережая протесты ученика. — Иди. Мне нужно время подумать о завтрашней истории. Такие штуки, знаешь ли, сами собой не складываются.

Пожав плечами, Баст тоже отправился наверх, его шаги гулко простучали по деревянной лестнице.

Квоут выполнял ежевечерний ритуал. Он выгреб золу из огромного каменного очага и принес дров на завтра. Вышел наружу потушить лампу около вывески «Путеводный камень», но обнаружил, что забыл ее зажечь. Запер трактир и после секундного размышления оставил ключ в двери, чтобы Хронист мог выйти, если проснется рано.

Потом Квоут методично и расторопно подмел пол, вымыл столы, протер стойку и под конец занялся стиранием пыли с бутылок. Все эти действия он совершал с отсутствующим видом, взгляд его блуждал где-то далеко, в воспоминаниях. Он не мурлыкал про себя и не насвистывал, как обычно, — и не пел.

В своей комнате Хронист беспокойно ходил туда-сюда, усталый, но слишком взбудораженный, чтобы спокойно отправиться спать. Он вынул исписанные листы из пенала и сложил их аккуратной стопкой в ящик тяжелого деревянного комода. Потом вычистил все перья и разложил их просушить. Осторожно сняв повязку с плеча, он выбросил дурно пахнущую припарку в горшок и поплотнее прикрыл крышкой, а плечо промыл в рукомойнике.

Зевнув, Хронист подошел к окну и поглядел вниз, на маленький городок, но смотреть было совершенно не на что: ни огней, ни движения. Он приоткрыл окно, впуская свежий осенний воздух, потом задернул занавески и, раздевшись перед сном, повесил одежду на спинку стула. Последним он снял с шеи простое железное кольцо и положил его на тумбочку у изголовья.

Повернувшись к кровати. Хронист с удивлением заметил, что за день простыни успели сменить. Свежий хрусткий лен приятно пах лавандой.

После секундного колебания Хронист прошел к двери и запер ее. Он положил ключ в изголовье, потом, нахмурившись, взял железное кольцо и снова надел его на шею, после чего задул лампу и улегся.

Почти целый час Хронист лежал без сна в благоухающей постели, беспокойно ворочаясь с боку на бок. Наконец, вздохнув, он откинул одеяло, снова зажег лампу серной спичкой и вылез из кровати. Потом, подойдя к тяжелому комоду у окна, попытался сдвинуть его.