|
А жить-то хочется по-людски. Не толкаться в час пик в вонючих автобусах и не считать каждую копейку, перед тем как сожрать колбасу. Понимаешь меня? Или ты все такой же, идейный, бесплотный революционер? Хочу иметь машину, свой дом. Кто мне это запретит? Приходится царапаться, кусаться. А как иначе? Иначе не выжить. — Саня глянул в запыленное стекло автобуса и засобирался. — Ладно, давай, комиссар. Я выхожу. Может, больше не увидимся. А Ви-тяй — дурак! Чего ему не хватало? Жизнь только начинается.
Вышел, харкнул на мостовую и походкой победителя отправился в свою жизнь.
1
Елизаветинск
1996 год, лето Девушка в одной комбинации выпорхнула откуда-то из-за кустов и бросилась наперерез машине. Федор и раньше не любил ездить этой дорогой. Улица Рабкоровская, по которой он въезжал в город, плохо освещалась и представляла собой вереницу угрюмых, скособоченных деревянных построек «барачного стиля». Он давно ждал от Рабкоровской какой-нибудь подляны. И вот дождался. А ведь только на днях заикнулся: «Не сменить ли маршрут?» Исполняющий обязанности шефа Балуев подозрительно посмотрел на него и ничего не ответил. И он, дурак, промолчал. Ведь глупо выдвигать как доказательство опасности собственную интуицию… Он резко затормозил, хотя нарушал инструкцию. Не давить же, в самом деле, эту сумасшедшую? Она изо всей силы дернула дверцу его машины, но не тут-то было. Федор законопатился будь здоров! После второй неудачной попытки открыть дверцу девушка заскулила: — Меня убьют, если вы не откроете! Он обратил внимание, что она совсем еще девчонка, несмотря на размазанную по лицу помаду и полную грудь, стремящуюся наружу при каждом ее наклоне. Она стояла босая, прижимая к груди туфли. — Откройте же, черт возьми! — крикнула вдруг девушка, сменив жалобную интонацию на повелительный тон. — Мы теряем драгоценное время! — И махнула рукой в сторону покосившегося домика с резными ставнями. В обоих окнах этой хижины дяди Тома, занавешенных плотными шторами, горел свет. Ничего угрожающего в тишине мирной обители Федор не почувствовал, разве что в один прекрасный день она рухнет подобно карточному домику. А вот припаркованный к повалившимся воротам новенький, блестящий «форд» его насторожил. — Ладно, хрен с тобой! Садись! Она не заставила себя долго ждать и плюхнулась рядом, наполнив салон ароматом арбуза. — «Иссей Мияки», — со знанием дела констатировал Федор, не выказав при этом особого восторга. Такие запахи ему не нравились. — Сверни куда-нибудь, — посоветовала она, с ходу перейдя на «ты». — Может быть погоня! — Не учи меня жить, — парировал он. Менять маршрут по своему усмотрению он не имел права. «А может, мне специально подсунули эту девку? — размышлял Федор. — Сейчас сверну по ее указке — тут мне и крышка! А смысл? Меня бы могли накрыть, как только я затормозил», — возражал он сам себе. Тем временем девица, не спрашивая разрешения, достала из бардачка сигареты и закурила. — Ну? Где твоя погоня? — Со вздохом облегчения он свернул с Рабкоровской. — Не велика ты птица, чтобы за тобой гнаться! — Давай-давай, остри! — нахмурилась она. — Посмотрела бы я на тебя в том доме. — Что там случилось? — наконец поинтересовался он и насмешливо добавил: — Дом полон трупов? — Один точно есть, — спокойно ответила девушка и глубоко затянулась. — Влипла в дерьмо — теперь не отмоюсь! Время от времени отрываясь от дороги, Федор пытался получше рассмотреть ее и вдруг поймал себя на том, что это разглядывание доставляет ему удовольствие. |
