– Я знаю, это твоих рук дело. – Она натянула одеяло до самого подбородка, надеясь, что Адриан уйдет, но он не трогался с места, лишь смахнул с лацкана модного пиджака невидимую пылинку.

    – Вовсе не моих, дорогая.

    – Ты всегда делаешь свои грязные делишки чужими руками, так ведь?

    – Ах, Дейрдра! – хмыкнул он. – Уж тебе-то следовало бы знать, что если бы я хотел твоей смерти, ты была бы уже мертва.

    Он подошел ближе. От его присутствия в комнате похолодало, и Дейрдра потерла озябшие предплечья ладонями. И его аккуратно набриолиненная прическа, и его ослепительная улыбка вызывали у нее лишь тошноту.

    – Я же тебе говорила, что не желаю иметь с тобой ничего общего. Оставь меня в покое.

    – Сейчас это уже невозможно. Арахна знает слишком много.

    – Кто?

    Тут он расхохотался своим звучным гортанным смехом и отступил от постели.

    – Оставь меня в покое! – закричала она.

    Он снова рассмеялся и начал таять в воздухе. Вот уже сквозь него виден дверной косяк, стена…

    Дейрдра резко села, протирая глаза; казалось, смех Адриана еще витает в воздухе. Взгляд ее обежал стены цвета абрикоса, семейный портрет – лица казались смутно знакомыми, – пейзаж с замком и полотно с поднявшим руку в жесте благословения Иисусом, чье сердце ало пламенело в груди.

    Ощутив слабость и головокружение, Дейрдра откинулась назад, опираясь на локти. Горло и легкие пылали, будто в огне. Увидев свой чемодан рядом с кроватью, она все равно не смогла сориентироваться. Это вовсе не постоялый двор; и все-таки что-то в этой комнате казалось знакомым. Поглядев сквозь приоткрытые занавески, Дейрдра увидела хребет теряющихся в голубой дымке дальних холмов. И тут же узнала до боли знакомый пейзаж. Она в своей старой комнате. Стены перекрасили, и картины принадлежат не ей, но это ее собственная в комната в доме, где она выросла.

    Дверь со скрипом приоткрылась; в проеме показалось похожее на луну, круглое и бледное лицо Марлис, почтенной жены старосты. Ну конечно! – когда Дейрдра с родителями перебрались в Лондон, дом приобрел староста.

    – Дейрдра, как ты себя чувствуешь? – Марлис переступила порог. – Ты что-то кричала.

    Дейрдра с усилием улыбнулась.

    – Наверно, приснилось что-нибудь.

    «Адриан, что-то про Адриана», – подумала она, а вслух спросила:

    – Давно я здесь?

    – Уже почти два дня. А разве ты не помнишь? Ты пару раз приходила в себя.

    Дейрдре смутно припомнилось, как она с кем-то разговаривала – то ли с доктором, то ли с Адрианом. Мысли ее путались.

    – Мы очень за тебя волновались, – продолжала Марлис. – Все ужасно обрадовались, когда доктор сказал, что ты поправишься. Дай-ка я его приведу. Он хотел тебя осмотреть, как только ты придешь в себя.

    – Погодите, – остановила Дейрдра собравшуюся закрыть дверь хозяйку. – Джоанна, моя мать…

    – Мы послали телеграмму в Лондон. Ждем ее приезда с минуты на минуту.