Урсула моргнула, приводя мысли в порядок. Конечно, не стоит доверять психу, который забрался к ней на кухню. И он хочет заполучить её душу? Вот её Урсула точно не собиралась отписывать. Она понятия не имела, для чего нужна душа и реальна ли эта штука вообще, но она не хотела узнавать, что станет, если лишиться её.

Урсула посмотрела на пергамент, на бледно бежевые буквы. В свете свечей можно было разобрать лишь несколько слов, и пусть язык не был английским, эти завитки выглядели странно знакомыми. У неё почти возникло ощущение, что если сосредоточиться, то получится прочесть. На самом деле, она могла перевести некоторые слова: душа, контракт, вечный. Чем дольше она смотрела на листок, тем яснее становились слова.

– Что это за язык?

– Ангельский.

– Что? – Урсула сердито уставилась на возвышающегося незнакомца. – Что будет, если я это подпишу?

– Тебе реально никогда не рассказывали? – похоже, ему было искренне любопытно. – Как ты вообще вырезала на себе символ, если не знаешь, кто такая Эмеразель?

– Понятия не имею, – она кивком показала на пергамент. – Тут что то говорится про вечный контракт.

Его брови взлетели вверх.

– Ты можешь это прочесть?

– Да. Не спрашивай меня, как. Это какая то сделка с дьяволом?

Он медленно выдохнул, сжимая переносицу и как будто призывая невероятное количество терпения.

– Нет. Нет никакого дьявола, – он снова поднял взгляд, и на его губах заиграла очаровательная улыбка. – Я понимаю, что это может сбивать с толку. Я оставлю тебя сразу же, как только ты сделаешь, как я говорю.

Урсула скрестила руки на груди.

– Слушай, у меня небольшие проблемы с памятью. Я ничего не знаю о первых пятнадцати годах моей жизни. Возможно, ты слышал обо мне; когда меня нашли в той горящей церкви в Лондоне, это было во всех новостях. Таблоиды называли меня Загадочной Девочкой, – откуда бы ни взялся шрам, этот секрет могла раскрыть лишь Прежняя Урсула. А не эта ничего не подозревающая безработная девушка, которая ест на ужин хлеб с маслом.

– Загадочная Девочка? Никогда о тебе не слышал, – он осторожно изучал её, пока отсветы свечей трепетали на его гладкой золотистой коже. – Могу сказать тебе вот что. Эмеразель – не дьявол. Некоторые смертные называют её так, но она богиня. Её обитель – вулканическая магма в центре земли, и она разрушает города, когда злится. Она ни хорошая, ни плохая. Она – любовь, сила, ярость и свет. Ты не можешь бороться с ней. Ты не сумеешь победить, – все признаки мягкости ушли с его лица, взгляд сделался свирепым, почти хищным. – Не борись с ней, и не борись со мной. Ты не победишь.

Волоски на её шее сзади встали дыбом.

– Ага, конечно. По словам сумасшедшего типа, проследившего за мной и вломившегося в мой дом, я задолжала душу всемогущей богине ярости и силы, – она сжала ладонями свои бёдра, пытаясь игнорировать мурашки, пробегавшие по спине. – Я не буду подписывать твою дурацкую бумажку.

– Очень жаль, – Кестер почти виновато склонил голову набок. – Тогда я должен немедленно забрать твою душу для Эмеразель.

Урсула выдавила улыбку на лице.

– Что бы это ни значило, этому тоже не бывать, – она схватила столовые свечи со стола и плеснула горячим воском ему в лицо.

Кестер почти не дрогнул.

Её паника усиливалась. Она схватила чугунную сковородку и замахнулась ему по голове. Он поднял руку, чтобы заблокировать удар, и та с хрустом ударила по его руке. Он издал низкий, нечеловеческий звук, рокотом отдавшийся в нутре Урсулы. Когда Кестер сердито посмотрел на неё, его глаза полыхали ярко зелёным, предплечье повисло под неестественным углом, превратившись в бесформенное безобразие, от которого он должен был кричать в агонии.