|
- Мы давно не пацаны, которым вечно не хватает карманных денег. Можем позволить себе такой пустяк, как справедливая плата за добросовестный труд. Твоя жадность может до беды нас довести. Мадж если и был пристыжен, виду не подавал. - Шеф, старая привычка - тварь живучая. Ты ж знаешь, как я не люблю выпускать из лапы денежки. Хоть золотой, хоть медный грошик... - Знаю, но ведь это были мои деньги. Джон-Том подкинул за спиной легкую котомку. - Так ведь дело не в том, кто владелец, дело в принципе, - упирался выдр, шагая за настойчивыми нотами к деревьям, отмечавшим границу южного массива Колоколесья. Равнина, густо покрытая лесом, вскоре всхолмилась, стала труднопроходимой, пологие подъемы чередовались крутыми спусками и коварными сырыми оврагами. Путники входили в восточные пределы холмов Дуггакурра - эта редко посещаемая территория славилась своей невзрачностью и больше, пожалуй, ничем. Складывалось впечатление, будто между каждой парой скал или валунов обязательно протекает речка или ручей; сонмы потоков головокружительно низвергались с высоченных утесов, что кутались в облаках далеко на востоке, отрезая Джон-Тому и Маджу путь в сторону от реки. Поэтому приходилось брести берегом следом за невесомым и не слишком заботливым проводником. Местность изобиловала извилистыми лощинами, их преодоление отнимало много сил, вынуждая часто делать привалы. Стоило путникам задержаться, как ноты тут же подлетали, мельтешили, настойчивым перезвоном требовали не медлить. Оставалось лишь гадать, к чему такая спешка. - Эй ты, помилосердствуй, - крикнул Джон-Том, пытаясь отдышаться после покорения очередного холма и не переставая дивиться самому себе: как можно вести с музыкой беседы? - Мы уже не те ходоки. Да и не способны двигаться, как ты, строго по прямой. Мы ведь не из света и звука сделаны. - Че ж ты, музон безродный, нас ни фига не окрыляешь? Мадж оступился на скользком булыжнике, скривился и потер ушибленную голень. В долгом походе неисчерпаемая энергия не компенсировала выдру абсурдно малую длину ног. Вдобавок он уже заскучал. Музыка не терпела никаких отклонений от своего курса, понукая всякий раз, когда путешественникам требовалось обойти препятствие. Она канючила, молила, настаивала и требовала. Не словесно, разумеется, - мелодически. - Чувак, и куда ж, по-твоему, нас тащат эти шизанутые звуки? - Почем я знаю? - Джон-Том морщился: у него болели ноги. Они двинулись дальше - предстоял спуск по каменистому склону, где вечнозеленые растения сменялись высокими раскидистыми сикоморами, красными цианиморами и уймой прочих "мор". На дне лощины путешественники с плеском пересекли мелкий холодный ручей и кряхтя полезли на противоположный склон. - Клотагорб думал, музыка что-то ищет, и это что-то, чем бы оно ни было, нуждается в помощи. - Ну а мы-то тут при чем? - Возможно, музыка чувствует во мне способности волшебника. Да ты мог бы и сам Клотагорба спросить. Может быть, она способна решить свою проблему сама и ей просто нужна компания. Меня всегда интересовало, останется ли музыка музыкой, если некому будет ее слушать. - О нет! - Добравшись до гребня, Мадж попятился от друга. - Я-то знаю, куда ведет эта философская трепотня, и не желаю туда шлепать! Опять - под гору. Еще один ручей на дне балки ни для кого не стал сюрпризом; его пришлось преодолевать точно так же, как десятки предыдущих. |
