|
.. Ингвар — порождение другого мира. Он разнообраанее, так как видел разное, учился разному. Я боюсь, что нам с ним не справится. Это великое облегчение, что он покидает нас. Она зябко передернула плечами. Великое облегчение! Старый воевода даже не представляет, какое это облегчение для нее. Она всегда была хозяйкой себе, другим, всему граду и племени. Но в его руках едва не потеряла себя. Конечно, он застал ее врасплох, она была не готова, другого такого случая не повторится, но все же... — Мне не надо перемен, — заявила она твердо, даже слишком твердо. — Когда женщине требуются перемены, она двигает мебель. — Но зачем они приезжали? — Устрашить, — предположила она тревожно. — У них, как ты сам видел, намного больше войска. Вооружено лучше. У нас одна надежда на поддержку соседей! Если будем помогать друг другу, мы не оденем ярмо ненавистных киевлян. — Русов. — Да, теперь они все русские рабы. Даже свободные кривичи и уличи просто рабы. Но, я думаю, когда сюда прибыл Ясень с его дружиной, Ингвар усомнился, что нас просто взять... Он попытает счастья с другими. В глазах старого воеводы было сомнение: — Не попытавшись взять нас? — Он потеряет половину войска, — отрезала Ольха. — А достанутся горящие развалины. Конечно, это лучше, чем враждебное племя, но вот так, подъезжая и пугая своим видом, можно добиться покорности иных племен... даже не теряя людей. Корчак покачал головой: — Да, киевский князь мягко стелет. Кто-то, устрашившись, поджимает хвост. Сила киевского князя растет. Сила русов, гореть им в вечном огне! Трое дружинников-русов рассорились из-за заводного коня. Сперва друг с другом, потом заспорили с местным конюхом. Они оставили древлянам двух охромевших, взамен получили одного. Правда, здорового, но хромота за неделю пройдет. Два за одного, это грабеж. Гостей грабить — последнее дело! Древляне, и без того раздраженные, заспорили. Некоторые схватились за ножи, другие явились с кольями. Ольха нахмурилась, поспешно побежала вниз по ступенькам. Отдавать второго коня — позорно, вроде бы устрашились русов, не отдать — неизвестно, чем закончится эта ссора. Сбежав во двор, почти наткнулась на Ингвара. Воевода уже в полном доспехе, но с непокрытой головой, сам седлал огромного черного жеребца. Жеребец был такой же масти, как и воевода, даже в движениях, яростно-диковатых, напоминал хозяина. — Воевода, — вскрикнула она. — Останови этот нелепый спор! Он оглянулся лениво, в глазах была насмешка. Голос был полов яда: — Как? — Когда оставляли коней, как-то договаривались? Назад слово не берут! Ингвар пожал плечами: — Рабы — не берут. А если кто своему слову хозяин, то сегодня дает, завтра берет обратно. Она не сразу сообразила, что воевода русов просто насмехается. Ей, выросшей в лесу, в самом деле не тягаться с подлым, изощренным в коварстве умом захватчиков из-за моря! — Прекратите! — она топнула ногой. Он оглядел ее с головы до ног. Насмешка в его наглых глазах стала явной. С издевкой сказал: — Не все ли равно тебе, княгиня? В гостях у великого князя, я говорю об Олеге Вещем, ты скоро забудешь этой мышиный холмик. Она похолодела. Глаза Ингвара смеялись, но это был жестокий смех победителя. |
