Турецкий ни о каком реформировании отечественных спецслужб слыхом не слыхивал — это была информация стратегической важности, и, безусловно, президент делился ею не случайно. Если только, конечно, не откровенно морочил голову. Но — зачем?

Турецкого в его словах заинтересовал некий не высказанный прямо момент.

— Значит, вот что на самом деле делал Мелешко? — медленно проговорил он.

— Зрите в корень. Карты на стол, Александр Борисович, — предложил президент. — Вы успели застать Мелешко в живых? Он что-то успел вам сказать?

Турецкий покачал головой:

— К сожалению, нельзя сказать, что я справился с вашим поручением. Я не застал Мелешко в живых. В моем рапорте есть заключение экспертизы о том, что Мелешко к моменту его обнаружения был мертв не меньше двенадцати часов. Но вы уже пару раздали мне понять, что Мелешко был у вас советником по некоторым деликатным вопросам. И я не понимаю почему? Разумеется, — спохватился Турецкий, — вопрос риторический, я вовсе не рассчитываю на ответ.

— Потому что он был исключительно способным человеком.

— Не сомневаюсь. Но мне всегда казалось, что репутация людей, окружающих первое лицо государства, должна быть безупречной.

Президент кивнул:

— Потому Мелешко и занимал номинально довольно удаленную от меня должность. Логично?

— Логично, — подтвердил Турецкий. — А с другой стороны, не слишком, потому что, если бы вы его конспирировали действительно качественно, возможно, он сейчас был бы жив…

Президент молчал.

— Или я ошибаюсь, и тогда мотивы его похищения и убийства — чисто уголовные? — добавил Турецкий, и тут же в голове мелькнуло, что сейчас он доиграется и президент предложит-таки ему вести расследование по этому поводу.

Президент, однако, задумался. Потом сказал:

— Один китайский мудрец, Сунь Цзы, написал книгу «Искусство войны». В главе «Использование тайных агентов» он говорит примерно следующее. То, что называют предвидением, не может быть получено ни от богов, ни проведением аналогий с событиями прошлого, ни посредством расчетов. Оно должно быть добыто от людей, знакомых с положением противника. Понимаете меня, Александр Борисович? Александр Филиппович Мелешко прекрасно умел работать с противником. Его должности не имели значения. Он работал только и исключительно на меня. А я работаю на государство. Мотивы его убийства не могут быть уголовными. Это — исключено!

В кармане пиджака Турецкого, как на грех, задвигался телефон — единственный из трех, который он не выключил, непонятно по какой причине.

— Извините, — пробормотал Турецкий, вынимая трубку.

Президент деликатно кивнул, хотя, конечно, это было из ряда вон — в присутствии первого лица государства телефоны звонить не должны.

— Алло?

— Александр Борисович? — сказал знакомый голос. У Турецкого мгновенно пересохло в горле — это был Стасов! — Не отвлекаю ли я вас от важных дел?

— Нет, не отвлекаете, Валентин Семенович.

При этих словах президент удивленно покосился на Турецкого, но ничего не сказал.