Изменить размер шрифта - +
По крайней мере, когда это касалось его дома, школы и работы.

Как странно… мгновение назад, когда он только вышел из ванной, у него оставалось почти сорок минут.

Тогда сколько по времени можно натягивать пару джинсов и одну жутко уродливую гавайскую рубашку?

Очевидно, тридцать пять минут.

«Блин, я торможу по утрам». Хорошо, что его заклятые враги не знали об этом. Иначе его бы зажарили на завтрак. Кинув полотенце в ванную, он поспешил на кухню и почти споткнулся о их новое меховое прибавление. Ксевикан протестующе зашипел и метнувшись к стене, выгнул спину.

Ник уже было собрался передразнить кота, но не стал, так как его мама не знала, что их новый питомец на самом деле древний перевертыш, которого Ник с друзьями освободили из адского измерения. К счастью, она решила, что у него чумка или что-то подобное и взяла его ненадолго.

«Прости, Пушистые ботиночки».

Ксев посмотрел на него, затем телепатически выразил ему все свое негодование:

«Я всей душой ненавижу имя, которое ты дал моему кошачьему воплощению, Готье».

Ник широко улыбнулся большому белому Египетскому мау, который возмущенно смотрел на него.

«А как ты думаешь, зачем я его использую?»

Ксев выпустил когти, чтобы почистить их, и Ник перехватил лапу, направленную на него.

Добродушно посмеиваясь над незатейливым оскорблением, который Ксев получил от Калеба, Ник потянулся к бекону и понял, что его пушистый гость обошел его. Снова. Да, хорошо, что он жалел Ксева.

И это правда. Древнее существо было заключено в реальности без друзей и семьи тысячу лет. А сейчас Ксев был напуган миром, которого не знал, да и с остальными не очень-то ладил, так что они решили, что лучше всего ему спать в доме у Ника, пока тот в школе или на работе. И так как Ксев переживал посттравматический стресс, обладая при этом огромными силами и малым терпением, то избежать конца света удастся лишь, если Ксев будет держаться подальше от событий, повышающих уровень его стресса и побуждающих к массовым убийствам.

— Да ты издеваешься, Ник? Да?

Ник повернулся и обнаружил, что его крошечная светловолосая мама уставилась на него. Господи, он никак не мог понять, как такая маленькая, как Чирайз Готье женщина, может быть так страшна в гневе. Хотя от его девушки, Никоды Кеннеди тоже бросало в пот.

И все, что ей нужно было сделать, всего лишь надуть губки.

— Что?

Закрыв дверь холодильника, мама помахала перед ним бутылкой молока.

— Во-первых, зачем ты выпил все молоко прошлой ночью, когда я ушла спать? Во-вторых, затем ты поставил пустую бутылку в холодильник?

Он сжал челюсть и посмотрел на настоящего преступника, который, наверное, выпил всю бутылку до капли. Но мама посчитает его чокнутым, если он обвинит в этом ловко открывающего бутылки кота. Так что он повел себя как мужчина и взял вину друга на себя.

— Вопиющая тупость? Я считаю ее виновной в большинстве глупостей, которые совершаю ненамеренно.

Она закатила глаза и швырнула бутылку в мусорное ведро.

— Иди, пока не опоздал. Люблю тебя, даже когда ты меня бесишь.

— Я тоже, — он схватил рюкзак с пола, поцеловал ее в щеку и посмотрел на кота. — Увидимся, Пушистые ботиночки.

«И не оскверняй мое постельное белье!»

Поздно. Ксев уже направился в комнату Ника, чтобы занять его кровать.

Вздохнув от того, что Ксева бесполезно предупреждать о чем-либо, Ник посмотрел на маму.

— Куплю молока, когда буду возвращаться с работы.

— Спасибо, Страшилка. Хорошего дня.

— И тебе, не слишком трудись, — Ник пошел к черному входу, и пересек парковку дома к кирпичной стене, которая отделяла ее от школьного двора.

Быстрый переход