— Не Северцева, — перебил Федотов, — а эту свинью, его шефа.

— Вполне вероятно. Именно поэтому Алехин был убит, а вскоре было организовано убийство генерала Рахлина. Это, конечно, только предположение…

— Но очень похожее на правду, — сказал генерал. — Они не могли быть уверены, что посылка исчезла, вот и подстраховались.

— Так точно. Сразу после убийства Алехина, буквально на следующее утро, Северцев явился к Забродову со своим предложением: убить кого-то, кого он пока не назвал. Видимо, имелся в виду Рахлин. Кто-то вывел Северцева на Иллариона, и тот обратился к нему, сочтя его вполне подходящим исполнителем. После того, как Забродов отказался, Северцеву ничего не оставалось, как начать на него давить, отсюда обвинение в убийстве. Улики в квартиру Забродова были подброшены людьми Рябцева, который работал на Северцева. Но Илларион сумел сбежать и даже найти настоящего убийцу. Тем временем убивают Рахлина, и Забродов превращается в человека, который слишком много знает. Его снова пытаются убить, одновременно обвинив в сообщничестве при совершении серийных убийств.

— Судя по тому, что он вытворял сегодня ночью, он живей живого, удовлетворенно заметил генерал.

— Ну, вы же его знаете.

— Все это хорошо, — вздохнул генерал. — Северцев у нас теперь как на ладони, но вот Драчев все время остается в стороне. Без тех документов, что вез Алехин, нам его не взять.

— Забродов предполагает, что документы могли остаться в машине Алехина. Они были знакомы, и Илларион как-то показал ему тайник в своей машине. Похоже, что Алехин мог устроить себе такой же.

— Так надо срочно послать кого-то туда!

— Полагаю, — сказал Мещеряков, — что Забродов давно уже там.

Через час посланная полковником Сорокиным опергруппа, в составе которой, вызывая недоуменные взгляды хорошо знакомых между собой оперативников, скромно помалкивал одетый в штатское полковник ГРУ Мещеряков, обнаружила на проселочной дороге «мерседес» Северцева со смятым передним крылом и изувеченным багажником. Для того, чтобы определить, кому принадлежала машина, не требовалось сверять номера: хозяин автомобиля сидел на залитом кровью заднем сиденье, все еще держа во рту дуло армейского «кольта». Затылок у него был снесен начисто, а у распахнутой настежь водительской дверцы в пыли сохла лужа рвоты. Того, кто оставил эту лужу, можно было понять: выглядел полковник, как персонаж фильма Квентина Тарантино.

— Вот это минет, — сказал Сорокин, нисколько не тронутый видом мертвого тела.

Оставив возле тела экспертов, оперативники поспешили дальше, и через пару километров их внимание привлек небольшой участок придорожного кустарника, выглядевший так, словно в нем недавно дрались гиппопотамы. Продравшись сквозь кусты, они обнаружили наполовину ушедший в болото серебристый «опель», сплошь покрытый ломкой коркой уже начавшей подсыхать грязи. Салон машины был пуст. Отодвинув плечистого опера, Мещеряков пошарил вокруг переднего сиденья и без труда обнаружил вскрытый тайник. Он обернулся к Сорокину и молча кивнул, после чего вся компания погрузилась в машины. На всякий случай решено было проехать немного дальше.

Доехав до самого дачного поселка, они развернулись — на дороге ничего заслуживающего внимания обнаружить не удалось.