Доехав до самого дачного поселка, они развернулись — на дороге ничего заслуживающего внимания обнаружить не удалось. Опрошенные дачники показали, что часов в десять утра слышали со стороны дороги звуки, похожие на выстрелы, но ничего не видели и в природе звуков могли ошибиться: звуки доносились издалека и были приглушены холмами и лесом.

Вызванное Сорокиным подкрепление прочесало дорогу, обнаружив три пистолетных и более двух десятков автоматных гильз. При более тщательном осмотре в придорожных кустах неподалеку от того места, где был найден затонувший в болоте автомобиль капитана Алехина, оперативники нашли труп мужчины в черном костюме, убитого выстрелом в грудь. Рядом с трупом в кустах валялся короткоствольный автомат с полупустым магазином и следами недавно произведенных из него выстрелов в канале ствола. Труп, по всей видимости, был перенесен сюда с дороги.

Никаких следов Забродова Мещерякову и Сорокину обнаружить не удалось, хотя, судя по всему, он здесь недавно побывал. Оставив Сорокина и его людей шарить в кустах и разыскивать свидетелей, Мещеряков вернулся в Москву, надеясь, что Забродов даст о себе знать. Пару раз он пытался звонить ему по сотовому телефону, но Забродов как сквозь землю провалился.

Посланная на дачу Северцева группа обнаружила пустой дом и нескольких бесцельно слонявшихся по двору охранников, которые не могли ответить ничего вразумительного. Где хозяин, они не знали, а начальник охраны прапорщик Калищук укатил куда-то на своем джипе, не оставив никаких распоряжений.

В подвале дома оперативники обнаружили хорошо оборудованную камеру пыток и два подготовленных к вывозу с территории дачи трупа, в которых без труда удалось опознать капитана милиции Рябцева и одного из охранников полковника.

Сорокину между тем сказочно повезло: ему удалось найти двоих прекрасных свидетелей. Это были рабочие, подготавливавшие недалеко от поворота с шоссе на проселок площадку для установки грандиозного рекламного щита «Кока-колы». Их привезли утром и должны были забрать в конце рабочего дня. Они рассказали, что видели свернувший в сторону дачного поселка «лендровер». Минут через сорок туда же свернул шестисотый «мерседес» в сопровождении бронетранспортерa, а еще через некоторое время за ними проследовал тентованный «урал» защитного цвета, который, по словам свидетелей, несся как угорелый.

Вскоре, по словам тех же свидетелей, «урал» проследовал в обратном направлении, а немного погодя на шоссе выехал бронетранспортер и тоже умчался в сторону Москвы. О «лендровере» и «мерседесе» работяги ничего не знали: либо обе машины остались в дачном поселке, либо они их просто не заметили, занятые работой.

Насчет «мерседеса» можно было не беспокоиться — он все еще стоял на проселочной дороге, дожидаясь прибытия аварийного буксира, хотя труп его хозяина уже увезли. А вот куда подевался Забродов вместе с «лендровером», было непонятно. Он как сквозь землю провалился, и Сорокин начал подозревать самое худшее.

— Слушай, полковник, — сказал он Мещерякову по телефону, — может быть, его поискать в болоте?

— Поищи лучше БТР, — сердито ответил Мещеряков. — Не «запорожец» все-таки, должен найтись.

Сорокин вздохнул и взялся за розыски бронетранспортера. Один из свидетелей запомнил бортовой номер, и вскоре высокоумный компьютер Мещерякова вывел Сорокина на «порт приписки» искомой машины. Через час полковник уже был в кабинете командира части и тут намертво увяз, уперевшись в полное нежелание хозяина кабинета сотрудничать с «ментами погаными». Толстый, все время потеющий полковник сипло орал, размахивал короткими руками и поминутно утирал мокнущую лысину несвежим носовым платком. Из его нечленораздельного рева Сорокин уяснил, что милиция полковнику не указ, что все вверенные его попечению машины уже двое суток не покидали боксов, и что он, полковник, не позволит пятнать честь и подрывать репутацию.