Алья молча смотрел на него сверху вниз. Недоумённо, вопрошающе, пристально.

– Теперь я знаю, что ты чувствовал. И я не могу оправдать то, что ты делал с девушками из моего народа, но я… я понимаю тебя. – Дэнимон издал смешок, короткий и безумный. – Сегодня я впервые убил человека. Беззащитного, безоружного. Я никогда не думал, что способен на такое, и никогда не найду оправдания тому, что сделал. Но если бы я мог – за то, что он сотворил с моим братом, я бы воскресил его и убил снова. И снова. И ещё тысячу раз. А когда я найду того, кто за этим стоял…

Он замолчал на пару мгновений. И даже коленопреклонённым умудрялся выглядеть гордо: привычка, которая вошла ему в кровь и кости, давая о себе знать даже в такой момент – когда Дэнимон наплевал на всю свою гордость.

– Я прошу прощения за то, что сделал мой отец. Этим ничего не изменишь, но пока это всё, что я могу. – Эльф смотрел Алье прямо в глаза. – Я не могу обещать, что отдам тебе того, кто отдал приказ. Но я клянусь: когда я вернусь в своё королевство, я сделаю всё, чтобы найти исполнителей. Чтобы твоя сестра наконец была отомщена.

Дроу качнул головой. Коротким, едва заметным движением.

– Это не приносит облегчения. То, что я делал с теми девочками. То, что я мечтал сделать с твоим отцом и выродками, исполнявшими его приказы. То, что я и сам не могу оправдать, – когда Алья заговорил, его голос шелестел, как колючий снег, гонимый ветром по льду. – Это приносит удовлетворение. На время. А потом тебя снова настигает пустота и боль, и ещё большая боль – иногда… когда приходит осознание, чем ты стал. Но ты отмахиваешься от этого, забываешься и снова ищешь удовлетворения. Да только каждый раз в тебе умирает что-то от тебя. И месть – это наркотик, которого лучше не пробовать.

Я думала, этим вечером меня уже ничего не удивит.

Но когда дроу протянул руку эльфу, поняла, что ошибалась.

– Встань, принц. Ты не враг мне. Мой враг – твой отец… который отрёкся от тебя. Ты свою цену уже заплатил сполна. – Алья посмотрел на дверь, за которой сейчас Лод пытался вытащить с того света брата Дэнимона. – Твой долг передо мной уплачен.

Приняв руку Повелителя дроу, эльфийский принц поднялся с колен. И несмотря на всё, что мне пришлось сегодня пережить, несмотря на то что ситуация совершенно не располагала к улыбке, я улыбнулась.

Только что на моих глазах треснул трёхсотлетний лёд.

– Я рад, – коротко сказал Дэнимон, когда коронованные особы разняли ладони.

Алья, не ответив, отвернулся, чтобы продолжить прерванное шествие к лестнице в лабораторию колдуна. Дэн, вернувшись к столу, опустился на один из стульев по соседству с Навинией: упершись локтями в колени, уткнув лицо в ладони.

Если б не ошарашенные лица его светлых товарищей, могло бы показаться, что ничего не произошло.

Лод, какой же ты умница. Ты ведь планировал это с самого начала, верно? Если бы наши переговоры увенчались успехом – прекрасно. А когда не увенчались… для тебя – ожидаемо… мы всё равно остались в выигрыше. Ведь нужно не забывать о прошлом, но думать о будущем; и будущее светлых народов сейчас сидело в этой самой комнате. Я думала лишь о том, чтобы воспользоваться принцем как разменной монетой, но ты, как всегда, смотрел на шаг вперёд. И сделал ставку не только на Дэнимона, но на всю эту четвёрку. Чтобы они своими глазами увидели, против кого хотят воевать, чтобы растеряли свой чёрно-белый идеализм, рассмотрев вещи в истинном свете, чтобы абстрактный враг обрёл лицо, которое было куда великодушнее, человечнее и привлекательнее, чем они себе представляли… а порой – куда великодушнее, человечнее и привлекательнее, чем те, кому они привыкли доверять.