– Спасибо, доктор, – сказал король и хлопнул в ладоши. – Ваши соображения весьма забавны. Герцог Кветтил, вне всяких сомнений, получил огромное удовольствие, глядя, как его великолепная карта претерпевает такие изменения. – Король повернулся к Кветтилу, сидевшему с мрачным выражением на лице. – Вы должны простить доброго доктора, мой дорогой герцог. Она ведь из Дрезена, а у них там мозги вкривь и вкось, оттого что они все время ходят вверх ногами. Там все поставлено с ног на голову, а потому женщины считают возможным указывать своим повелителям и хозяевам, что есть что.

Кветтил выдавил из себя улыбку.

– Воистину, государь. Я это понимаю. И тем не менее это было весьма забавно. Я всегда соглашался с вашим отцом в том, что не следует допускать женщин на сцену, когда нет недостатка в кастратах. Однако теперь я вижу: женской природе свойственна столь богатая фантазия, что ей можно найти неплохое применение, когда нам захочется посмотреть какую-нибудь юмористическую сценку. Теперь я вижу, что такие вольности и пустозвонство и в самом деле весьма полезны. Конечно, если не относиться к ним слишком серьезно.

Я внимательно и с огромным волнением смотрел на доктора, слушая эти слова. Но лицо ее, к моему облегчению, оставалось спокойным и невозмутимым.

– Как вы считаете, ваше величество, – обратился герцог к королю, – она придерживается столь же экстравагантных взглядов и относительно расположения органов в человеческом теле?

– Нужно спросить у нее, – сказал король. – Доктор, вы расходитесь с нашими лучшими врачами и хирургами так же, как с нашими опытнейшими навигаторами и картографами?

– В том, что касается расположения органов, – нет, государь.

– Но судя по вашему тону, – сказал Адлейн, – в чем-то вы с ними все же расходитесь. В чем же?

– В оценке функции органов, сударь, – сказала ему доктор. – Но это связано главным образом с кишками, а потому не представляет особого интереса.

– Скажите мне, женщина, – заговорил герцог Вален, – вы покинули этот ваш Дрезен, потому что бежали от правосудия?

Доктор холодно посмотрела на герцога Валена.

– Нет, сударь.

– Странно. Я уже решил, что вы слишком долго испытывали терпение и снисходительность ваших тамошних хозяев, а потому бежали, чтобы уйти от наказания.

– Я могла остаться, а могла уехать, сударь, – ровным голосом сказала доктор. – Я решила уехать, чтобы постранствовать по миру и посмотреть, как живут люди в других краях.

– И, кажется, нашли мало такого, с чем можете согласиться, – сказал герцог Кветтил. – Меня удивляет, что вы еще не вернулись туда, откуда прибыли.

– Я нашла благосклонность доброго и справедливого короля, сударь, – сказала доктор, кладя перо назад на стол. Потом подняла глаза на короля, завела руки за спину и расправила плечи. – Мне оказана честь служить ему, насколько это в моих силах и пока его это устраивает. Я считаю, это затмевает все трудности, которые я претерпела в пути, и все то неприятное, что я увидела, покинув свой дом.

– Все дело в том, что доктор слишком ценна, чтобы я мог отпустить ее домой, – заверил король герцога Кветтила. – Она практически наша пленница, хотя мы и держим это в тайне от нее, иначе она впала бы в ужасный гнев, не правда ли, доктор?

Доктор опустила голову, чуть ли не застенчиво.

– Ваше величество может изгнать меня на край света, но я все равно останусь пленницей ваших милостей.

– Хвала Провидению, смотрите-ка, она временами даже может быть вежливой! – взревел вдруг Кветтил, хлопнув ладонью по столу.

– Она даже может быть красивой, если ее одеть как подобает и причесать, – сказал король, снова беря перо цигиберна и крутя его перед лицом.