– Прикажешь понимать это как приказ выложить всю правду?

– Да. – Он откусил от еще теплого ломтя.

Изольда посыпала стол мукой и снова принялась мять кусок теста.

– Союз Дойла и Эгрейн не задался с самого начала, а когда ушел Куинн – стало и того хуже.

– Куинн? Ах да, это брат Фионы! – Пендрагон рассказывал ему что-то об этом парне.

Изольда со стариковским терпением смотрела на него, дожидаясь, когда он снова соизволит вернуться к ее истории.

– Куинн ни за что не вернется сюда. Его долг – хранить всю Ирландию, а не только владения его отца «Имеется в виду то, что Куинн О'Доннел стал одним из фениев.». Даже мать не могла убедить его остаться – пока он не объявил об избранной им судьбе. И вся тяжесть наследства легла на плечи Фионы. Ее обручили еще в детстве с сыном влиятельного вождя с владениями где-то возле Банн-Ривер. Конечно, она об этом не знала, – добавила Изольда, заметив, как Реймонд напрягся всем телом при этом известии. – Она была совсем крошкой. И отец заявил, что не хочет тревожить ее прежде времени. – Она пожала худыми плечами, разделила тесто пополам и стала придавать ему форму хлеба. – Но Дойл помнил об этом договоре и рассчитывал получить могучего союзника и много денег за свою дочь. Вот почему ее измена с Магуайром задела интересы столь многих вождей – не говоря уже про короля Тайрана. Магуайры были в ярости и требовали баснословного откупа – о таких деньгах здесь никогда не слыхали. О'Флинны и О'Каганы сочли себя оскорбленными, разорвали с Дойлом все договоры и союзы и превратились в его заклятых врагов. А король Тайран, этот насильник и самодур, стал требовать ее голову на блюде. Вот именно – на блюде, – повторила старуха, пронзительно глянув на Реймонда.

– И как же ей удалось выжить?

– Шивон не тратила времени даром и вышла за Тайрана, немного остудив его гнев и остановив войну в Коулрейне и Донеголе. Совет старейшин решил, что во всем виновата Фиона – особенно в том, что наложила чары ради собственной выгоды, не спросив Шивон. Их мало волновало то, что Йен ввел ее в заблуждение своей ложью и что Шивон не очень-то сопротивлялась, когда ее похитили. – По брезгливому тону Реймонд заключил, что старуха так и не простила Йена – в отличие от своей хозяйки. – Его выслали на три года из Ирландии, но отцу Фионы пришлось расстаться с владениями в западном Антриме и даже с Девятью Лощинами. В сущности, у него только и осталось, что этот замок да Круг Камней. – Изольда постаралась выпрямить согбенную спину и сурово посмотрела на своего нового лорда. – Дойл женился на Эгрейн ради ее земли. Ему еле удалось выторговать у совета старейшин ее руку, и когда он потерял почти все, что у него было, его ярость обрушилась и на дочь, и на мать. Он объявил, что выгоняет Фиону из дому на десять лет и один день, и выдрал ее как собаку. Он сам бил ее кнутом, и от каждого удара на спине лопалась кожа и открывалась рана, но ни одна из них не кровоточила. – Она вздохнула и понурилась. – Все тогда смотрели только на Фиону, и пока она не скрылась в лесу, никто не замечал, что Эгрейн лежит на ступенях замка и истекает кровью.

Он уже слышал это от Коннала и волей-неволей должен был поверить в правдивость этой истории.

– Я ухаживала за Эгрейн как могла, но она лишилась дочери, а с ней и желания жить. Однажды ночью, перед самым концом, Дойл не позволил мне войти в ее спальню. Он сам остался с ней, и я боялась, что он ее убьет. Поэтому я решила подслушивать под дверью. Не знаю, были они там вдвоем или к ним приходил кто-то третий, но я слышала слова.

Реймонд напряженно выпрямился на своем стуле, с замиранием сердца ловя каждое ее слово.

– «Пока леди Гленн-Тейза не вернется на свое законное место и не обретет заслуженную ею любовь – все земли, кроме заповедной лощины, не родят ни травы, ни зерна, и вечно будут холода и тучи!»

Лицо Реймонда превратилось в суровую маску.