– А он тебя любил?

– Нет.

– Нет. Значит, ты пошла на предательство ради мужчины, которому было на тебя наплевать? – процедил он, скрестив руки на груди.

– О, не на меня! – фыркнула чародейка. – На мое искусство!

– На твое искусство?! – Реймонд не поверил своим ушам. – Значит, он еще больший болван, чем ты!

Его ядовитые слова попали точно в цель. Лицо Фионы так исказилось от боли, что Реймонд чуть не закричал.

– Моя непростительная беспечность до сих пор ежечасно напоминает мне о себе, де Клер. Но я благодарна за то, что ты лишний раз освежил мою память. – Ее голос предательски дрогнул. – Потому что на миг я позволила себе обо всем забыть.

Глава 10

– Ох! – вырвалось у Реймонда, подавленного собственной грубостью. – Фиона, прости меня!

– Вы просите прощения у ведьмы, милорд? Право же, напрасно.

– Ты женщина, и я вел себя грубо.

– Из-за меня ты можешь не расстраиваться. – Меньше всего Фиона нуждалась в его проклятой жалости!

– Этот приговор лишил тебя не только твоего народа, – сказал он, не в силах оторваться от ее чудесных голубых очей. – Он лишил тебя гордости.

– Гордость – слишком большая роскошь для меня, – сдавленно прошептала чародейка. Реймонд по-прежнему не спускал с нее глаз, стараясь отыскать хоть малейшие признаки обычных человеческих эмоций.

– Ты никого не подпускаешь к себе, верно?

Она с болью подумала о том, что просто не может позволить себе такую слабость.

– Оставь свою жалость при себе! – вырвалось у нее. – Этим ты ничего не добьешься, а я не хочу лишний раз возвращаться в то время!

Фиона оттолкнула де Клера, собираясь вернуться в пещеру, но он встал так, что их тела оказались совсем близко. Чародейка застыла, не смея шелохнуться. Он чувствовал, как полыхавшие в ней гнев и обида заставляют душу буквально корчиться и рыдать от невыносимой боли. – А как насчет вот этой самой минуты?

– Ох, де Клер, – ее лицо жалобно скривилось, – ты все еще ищешь то, чего не способен дать ни один из нас!

Реймонд провел рукой по ее щеке, коснувшись кончиками пальцев полных влажных губ.

– Я ищу объяснения тому странному пламени, что разгорается во мне в твоем присутствии. Я хочу понять, истинное оно или это очередной обман?

Фиона оцепенела под его взглядом, и вся ее беззащитная поза словно молила об утешении и ласке.

– Я никого не обманываю, и в особенности тебя. Даже если мое изгнание закончится и ты поверишь в меня, это все равно ничего не изменит!

– Но почему? – Реймонд сдерживался из последних сил. Все, о чем он мог думать в эти минуты, – как бы обнять эту странную женщину, прижать к себе и… да, черт побери, сделать ее своею! – Почему? – повторил он, не спуская с нее восхищенного взгляда.

– Я принадлежу стихиям. – Фиона едва соображала, что говорит. Ведь пламя, бушевавшее в груди у Реймонда, давно разбудило в ней ответный пожар. – Я не могу быть просто женщиной. – И она добавила дрогнувшим голосом: – Больше не могу.

– Но любой мужчина скажет, что не видел женщины настолько совершенной, как ты! – Он осторожно приподнял ее лицо.

С уст Фионы сорвался невнятный жалобный звук. Она уперлась ладонями ему в грудь и простонала:

– Не делай этого, де Клер! Я тебя умоляю!

– Почему ты боишься меня? – удивился он, уязвленный этим паническим страхом.

– Потому что, отведав этого однажды, я погибну, мечтая большем, – запинаясь, произнесла Фиона.

– И я тоже, – признался Реймонд. А потом сделал то, о чем мечтал почти шесть лет.