– Ты воюешь против своего народа! – сказала она. Заключенный отвечал ей яростным взглядом, полным презрения.

– Как тебя зовут? – сурово спросил у него Реймонд. Пленный демонстративно сжал губы.

– Не зли его понапрасну, – чародейка завязала последний узел на бинте, – его терпение на исходе. – Внезапно Фиона прищурилась, всмотрелась в изборожденное морщинами лицо и охнула, узнав эти черты, искаженные глубоким шрамом, рассекавшим губу и подбородок.

– Твои поступки навлекают позор на всех нас, Кит О'Каган! И кланам придется за них заплатить! – резко выпрямилась чародейка.

– Это за тебя им приходится платить! – взревел пленник, но тут же раскашлялся, хватаясь за раненый бок.

– Я сполна расплатилась за свои поступки и чиста перед законом, – холодно возразила Фиона, не делая попытки облегчить его боль. – Поверь, ирландец, де Клеру нужен мир на этой земле. Расскажи ему что знаешь, чтобы он мог положить конец бессмысленной резне!

– Успокойся, Фиона! – воскликнул у нее за спиной Реймонд. Ему было трудно дышать в этом тесном, пропитанном испарениями каменном мешке.

– Это Кит из клана О'Каганов! – сказала она. – Когда-то он был настоящим воином и одним из фениев!

В серых глазах Реймонда вспыхнул суровый огонь. Он посмотрел на пленника, и этот взгляд не предвещал ничего хорошего.

Фиона тоже обернулась на своего пациента и добавила, не скрывая отвращения:

– А еще он был самым преданным слугой прежнего лорда Гленн-Тейза. Я думала, что он давно сгинул заодно со своим хозяином.

Она молча обошла де Клера и его свиту и поспешила наверх, на свежий воздух. Пересекла двор и вошла в конюшню, подслеповато щурясь в царивших там сумерках. На грязном полу в одном из денников сидела Шинид, старательно полируя кожаное седло.

Девочка сосредоточенно нахмурилась, услышав чьи-то шаги, но в ту же секунду узнала мать и вскочила, уронив пропитанную маслом ветошь. Фиона прижала Шинид к груди и зажмурилась, вдыхая свежий детский запах, смешанный с запахом мыла и сена. Но даже это не помогло ей справиться с призраками прошлого. Искаженное яростью лицо Кита вернуло ее в тот день, когда отец произнес свой приговор и взял в руки кнут. Она рухнула на колени после первого же удара, однако услужливый Кит заставил девочку подняться и выдержать всю порку на ногах. Она напряглась всем телом, гоня из памяти его жестокие черты.

– Мама! – громко прошептала Шинид, и Фиона содрогнулась от страха: а вдруг кто-то войдет и услышит? Она все еще боялась объявить Шинид своей дочерью. Ей казалось, что люди должны сначала свыкнуться с тем, что среди них живет чародейка, и только потом им можно будет узнать, что у этой чародейки есть дочь.

– Тс-с! – Фиона выпрямилась, стараясь взять себя в руки.

Шинид задумчиво посмотрела на ее грустное лицо, провела рукой по волосам и протянула матери чудесную золотистую бабочку. Фиона невольно улыбнулась: она была благодарна дочери за этот подарок и не могла не радоваться тому, как развивается в ней волшебный дар. И все же ей было страшно: такое удивительное существо, как эта бабочка, слишком бросалось в глаза. Трепеща крылышками, бабочка подлетела к открытому окну и исчезла из виду.

– Спасибо, Шинид!

– Ерунда! – небрежно отвечала та, но не могла скрыть довольную улыбку: ее мама больше не плачет!

– Только обещай мне, что не будешь показывать ничего подобного чужим людям! – ласково прошептала Фиона. Шинид кивнула, и они снова обменялись улыбками, как настоящие заговорщицы. – Покажи, что ты тут делала.

– Оно и так чистое, – девочка сердито пнула тяжелое седло из дерева и кожи, – но Коннал велел мне почистить его еще раз!

– Ты должна его слушаться! Он старается изо всех сил, чтобы его приняли в оруженосцы.