Фиона с недоверчивым видом подняла черную бархатную бровь, и Сиобейн зарделась от собственных мыслей.

— Как твоя голова? — Чародейка ласково провела рукой по ее лбу.

— Все еще на плечах.

Фиона с улыбкой извлекла из потайного кармашка на широком, расшитом серебром поясе маленький мешочек и вытряхнула его содержимое в деревянную плошку, стоявшую на столе. Затем зажмурилась, полностью сосредоточившись на молчаливой молитве над целебным зельем, и стала шевелить руками, пока с кончиков пальцев не посыпались голубые искры. Поднеся чашку принцессе, она приказала:

— Выпей!

— Оно горькое! — совсем по-детски заныла Сиобейн. — Неужели тебе жалко поколдовать, чтобы эта гадость казалась сладкой?

— Это все испортит! — Она сунула чашку Сиобейн в рот.

— Тоже мне, мамаша! — Демонстративно зажав нос, Сиобейн проглотила зелье единым махом.

— А ты хуже упрямого ребенка! — Фиона отставила чашку в сторону.

В комнате повисла тишина. Сиобейн задумчиво смотрела на свое кольцо, а Фиона следила за своей пациенткой.

— Он очень любит тебя, кузина!

— И я его люблю. Я скорее умру, чем соглашусь жить без него!

Фиона вздохнула, не скрывая зависти. Теперь она понимала, что принцесса никогда в жизни не испытывала ничего подобного к Магуайру, и проклинала тот день, когда помогла Йэну похитить Сиобейн. Это обрекло колдунью на изгнание. Только через пять лет она встретила дальнюю родственницу, случайно натолкнувшись на нее в лесу, и тоска по прежней жизни вспыхнула в ней с новой силой. Но она сама выбрала свою судьбу, и теперь ей придется нести свой крест до конца.

— Прошлого не вернешь, Фиона, но ты спасла мне жизнь. Я благодарна тебе навек за твою доброту, как это было и прежде… — Она ласково посмотрела кузине в лицо. — И я всегда буду заботиться о тебе!

Фиона кивнула, стараясь удержаться от слез, поцеловала Сиобейн и шепнула:

— Спасибо!

Сестры обменялись улыбками, раздалось легкое шипение пара — и колдунья исчезла. Сиобейн вздохнула, довольная этим фокусом, и зарылась под одеяло.

Фиона не посмеет запретить ему находиться рядом со своей женой, пусть она хоть трижды колдунья! Гэлан бесшумно пробрался в маленькую комнатку, обставленную не без помощи его ненаглядной Сиобейн. Две полки: одна — с посудой, другая — с бутылями и травами, пестиком и ступкой. Маленькие кожаные мешочки, аккуратно развешанные над камином. Шаткая койка из связанных веревками жердей, застланных шкурами. Гэлан долго смотрел на мирно спавшую там принцессу.

Фиона права — ей нужен покой, но разве это может заглушить его голод? Он жадно всматривался в дорогое лицо, снова испытывая ярость при виде уродовавших ее кровоподтеков. Она выжила благодаря доброте здешних крестьян и самой Фионы, и он в вечном долгу у этих людей.

Однако то, что принцессу нашли в лесу едва живую, бесспорно, говорило об одном: у мерзавца, так жестоко прикончившего Меган, не хватило духа убить и Сиобейн, когда он обнаружил свою ошибку. И Гэлану не хотелось думать о том, почему. Хотя он слишком хорошо знал ответ.

Это чудовище — пусть по-своему, пусть извращенно — любит ее!

Глава 28

Гэлан машинально водил скребницей по атласной шерсти Серого, без конца думая о Сиобейн. Как-то она там одна, вдруг ей плохо, одиноко, вдруг она нуждается в помощи? То, что за ней присматривает Фиона, снова выставившая его за дверь, мало утешало Гэлана. Однако он вынужден был подчиниться — ведь одного взгляда на тело его жены было достаточно, чтобы понять: чудо, что Сиобейн вообще осталась жива. Он в великом, неоплатном долгу перед Фионой О'Доннел!

Осторожно, неуловимым движением Гэлан выхватил из ножен меч и негромко приказал:

— Выйди на свет, чтобы я тебя видел! — И резко развернулся.