|
- Иной раз он тих, как больное животное. А то видно, как он ходит в темноте, повторяя: "Нужды нет! Я должен умалиться, дабы возвеличился он!" Антипа и Маннэи обменялись взглядами. Но тетрарх устал от дум. Все эти горы вокруг него, похожие на гребни огромных окаменевших волн, черные расселины между утесами, необъятность синего неба, яркий дневной свет, бездонные пропасти волновали его. Глубокое уныние овладевало им при виде пустыни, изрытой подземными сотрясениями и представлявшей зрелище разрушенных дворцов и амфитеатров. Знойный ветер доносил запах серы, в котором чудились испарения проклятых городов, погребенных в глубинах Мертвого моря, под его тяжелыми водами. Эти знаки божьего гнева пугали мысль тетрарха; он не двигался, облокотясь на перила, с остановившимся взором, сжав обеими руками виски. Кто-то дотронулся до него. Он обернулся. Перед ним была Иродиада. Легкая пурпуровая симарра [10] облекала ее до самых сандалий. Иродиада так поспешно покинула свою опочивальню, что не успела надеть ни ожерелий, ни серег. Черная коса падала ей на руку, и конец ее терялся в углублении между грудями. Резко приподнятые ноздри трепетали, радость торжества озаряла ее лицо, и, ободряя оцепеневшего тетрарха, она громко воскликнула: - Цезарь к нам благоволит! Агриппа уже в тюрьме! - Кто тебе сказал? - Я это знаю. Она добавила: - Его заключили в тюрьму за то, что он пожелал Кайю [11] быть императором. Живя их подачками, Агриппа старался всяческими происками добыть себе царское звание, которого и они домогались. Но теперь им нечего больше бояться! - Не легко открываются темницы Тиберия, да и за самую жизнь подчас нельзя быть там спокойным. Антипа понял ее, и, несмотря на то что Иродиада приходилась Агриппе сестрой, он даже оправдывал ее жестокий умысел. Такие убийства были в порядке вещей, роковой неизбежностью для каждого царствующего дома. В роду Иродовом им уже потеряли счет. Затем она поведала ему, как подкупала клиентов [12], вскрывала письма, расставляла у всех дверей соглядатаев и как ей удалось сманить доносчика Евтихия [13]. - Я ничего не жалела! Ради тебя разве не решилась я на большее? Я отреклась от своей дочери! После развода Иродиада оставила ребенка в Риме, надеясь иметь детей от тетрарха. Она никогда не говорила об этом. И тетрарх задал себе вопрос: что означает такой прилив нежности? Слуги быстро натянули велариум и принесли большие подушки. Иродиада бессильно опустилась на них и заплакала, повернувшись спиною к тетрарху. Затем она провела ладонью по векам. Она не хочет больше ни о чем думать! Она так счастлива! И стала вспоминать их былые беседы там, в атриуме [14], встречи в термах, прогулки по Священной улице и вечера в обширных виллах, под журчание водометов, среди арок из цветов, в окрестностях Рима. |
