— Ты мне надоел, раб, — сказал вождь, глядя на Пребрана сверху вниз.

Лезвие плотнее врезалось в горло, княжич невольно сглотнул, посмотрел вниз, потом снова глянул на вождя.

— Что ты ей сказал такого, что она помчалась в это Батманом забытое место?

Вот что его так разволновало. Пребран невольно усмехнулся.

— А ты что же, истязаешься сомнением в верности её? — спросил Пребран насмехаясь.

Оскаба, обхватив обветренной грубой ладонью тесак, выдернул его из-за пояса, задумчиво покрутил лезвие перед глазами. Оно холодно и хищно сверкало в угасающих сумерках.

Чья-то пятерня вцепилась в волосы, дёрнула назад. Голова запрокинулась, тут же стальные тиски обхватили горло и лицо, не позволяя Пребрану шелохнуться, заставляя смотреть вверх. Пребран замер, едва разглядел в помутнении кончик острого лезвия, которое медленно опускалось прямо в левый глаз.

— Я отдам тебя в жертву великой прародительнице Верге, принесёшь куда больше пользы нам.

Пребран дёрнулся, пытаясь увернуться, но тщетно. И словам Оскабы он почему-то поверил. Вагнаре княжич нужен живым, но неважно, будет ли у него один глаз, или вовсе ни одного.

— Что ты хочешь знать?

— Зачем Вагнаре нужно в северные земли?

— Откуда мне знать.

Вождь спрашивает чепуху, он и вправду не знал, что так княженку подстегнуло отправиться с ним.

— Лжёшь.

Лезвие приблизилось ещё на пядь, и казалось, что стоит ему неосторожно дёрнуться, и оно войдёт в череп. Пребрана затрясло, и от ухмылки не осталось и следа, он судорожно сглотнул, сжал зубы, но глаз не закрыл.

— Я правда не знаю.

Он лихорадочно пытался вспомнить, перебирая их разговор с Вагнарой до мелочей.

— Я лишь рассказал ей, что иду за своей невестой, и что она ушла к Деннице вместе с волдаровским княжичем. Она ещё ответила, что отправится со мной, есть у неё незаконченное дело к княжичу Марибору.

Повисла тишина. Лезвие, с острия которого он не сводил глаз исчезло, голову высвободили, но стервятники не собирались его просто так отпускать.

— Княжич Марибор жив? — спросил Оскаба, не сводя с Пребрана пронизывающего взгляда.

— Выжил. Их в лесу нашли вместе с князем Данияром, — ответил он то, что говорил сосем недавно Вагнаре.

Степняки переглянулись. Оскаба кивнул, давая знак своим людям выпустить пленного. Оказавшись на свободе, Пребран одёрнул воротник и, смотря исподлобья, поглядел каждому в лицо. При случае нужно уносить ноги от них, кто знает, что в следующий раз нужно ждать? Нож в спину?

Зайца, которого он поймал, отняли степняки, оставив ему лишь малую его долю. Теперь остатки испорченного ужина валялись в воде, их уже обгладывала стая мальков. Пребран сглотнул — голод дал о себе знать болезненным скручиванием внутри. Он присел рядом с костром, подобрал нож и, выудив из мешка остатки зачерствелого хлеба, хорошо хоть плесень не взяла от сырости, отрезал себе ломоть. Сегодня придётся спать на голодный желудок. Хотя сомкнуть глаза теперь не удастся так легко.

Степняки сначала что-то яро обсуждали на своём языке, потом, утихомирившись, стали разбредаться кто куда. Пребран, доев краюху, подложил ещё сучьев костёр, расстелил на сухую траву мешковину, завалился на бок ближе к огню. Скрестив руки на груди, закрыл глаза. Вагнара так и не появлялась. Бог весть, где её носит, похоже, княженка среди степняков хозяйка.

Пребран ещё долго вслушивался в звуки. Изредка доносились всплески воды, редкие голоса степняков, но, похоже, донимать его теперь не станут, выведали что надо.