Ему снова снилась травница. Её запах, золотистые волосы, прикрывающие наготу, белая кожа, голубые, как зимние тени, глаза. Пребран безнадежно желал прикоснуться к ней, сжать в тиски и уже не выпускать. Но что-то мешало. Стоило ему сделать шаг навстречу, Зарислава удалялась, забирая всё тепло, оставляя его одного в кромешной тьме и холоде.

Пребран очнулся от озноба. Холод сковал, пробравшись под кожух ледяными змеями, заставляя сжиматься и стучать зубами. Костёр давно потух. Небо светлело молочно-розовым восходом, но в глубине чащи всё ещё царил холодный сумрак ночи. В глубокой тишине медленно плыли по глади воды пожелтевшие листья.

Лагерь ещё спал, степняки ночевали в расставленных с вечера палатках, им было куда теплее внутри.

Поднявшись, Пребран придвинулся к остывшему костру, разбил угли и сызнова водрузил ветви и древесную кору, чиркнул кресалом. Не сразу удалось выбить искру — озябшие пальцы дрожали, не слушались, но наконец желанные мелкие частички посыпалась. Мгновенно вспыхнула шелуха, обдавая его лицо тёплым воздухом.

Всё же, как ни противься, а Вагнара повстречалась вовремя, без них сгинул бы, да и, несмотря на угрозу вождя, вкупе как-то безопаснее идти сквозь лес. Пребран вспомнил сон. Он вдруг представил встречу с Зариславой, и на миг объяло неведение, а вместе с тем и страх. Что, если она уже обручена с Марибором и живёт себе счастливо? Что скажет ей, когда увидит? Уверенность его затрещала и сломалась, просыпаясь пеплом, как ветви в костре, пожираемые огнём. Если прогонит, что ему делать? Возвращаться назад, в Доловск? От одного представления, что он снова окажется в стенах, княжич вздрогнул, обхватив себя руками, ощущая, как что-то тёмное поднимается с глубин его души. Холодной волной захлестнуло отчаяние. Жизнь без травницы не представлялась ему. Может, лучше было бы остаться у Наволода? Пребран на короткий миг даже пожалел, что не дал старику помочь ему, но тут же встрепенулся. Она не может с ним поступить так. Он вымолит её прощение. Зарислава станет его.

Пребран сощурил глаза, когда повалил дым. Он подложил ещё растопки и уселся обратно на скомканную мешковину, бездумно вглядываясь в водную гладь ручья.

Тишину нарушили шорохи, княжич не стал оборачиваться, зная, что это вернулась Вагнара. Шелестящие звуки приблизились, и рядом с костром упали две тяжёлые тушки тетеревов. Не говоря ни слова, княженка сняла с плеча котомку, взяла котелок и, набрав из ручья воды, поставила на огонь. Села подле княжича.

Выглядела она бодрой, будто вовсе не смыкала глаз. Волосы заплетены в косу, кожух и мужские порты придавали ей мальчишеский вид, но глаза и черты лица смягчали её облик. Приодеть, так и вполне ничего. Хоть Пребран и видел её однажды, на пиру в Волдаре, но не запомнилась ему так явственно.

Она подняла голову, и Пребрану показалось, что стало теснее. Впрочем, с самой первой встречи от её взгляда по спине его бегал холодок, словно за шиворот насыпали снега. Почему-то княженка внушала чувство опасности. Вроде ничего такого в ней нет, и не во вкусе Пребрана она: слишком высокая, худощавая, в глазах серь одна, однако была по-своему красива, и красота её явной не была, а была в движениях уверенных и в то же время плавных, как река, во взгляде, хоть и колючем, но глубоком, проникновенном, а немногословность так и вовсе создавала вокруг неё сплошное недоумение.

Верно о вчерашней стычке его с Оскабой Вагнара ничего не ведает.

Когда котелок закипел, она сняла его с огня и опустила туда поочерёдно птиц, тут же принялась общипывать. Пребран молча наблюдал за ней и всё думал о том, что её толкнуло покинуть отчий дом и связаться со степняками? Впрочем, он не мог её жёстко осуждать, ведь сам поступил именно так.